Cтиховирус. Диана Шарапова

      Я – самоубийца! – Сказала я вслух.

      И убили меня.

      Я – самоубийца, но это вы все убийцы мои.

      Я оттолкну этот мир, и он лишится легко.

      Такой широкий, разный, открытый,

      но места здесь нет отдохнуть.

      Я слишком рискую, просто сказав,

      что слаба плоть моя,

      Открыв своё сердце – вспорола как будто бы кожу ножом.

      Мир широкий и разный, меня не способен вместить,

      Будто больше его и РАЗНООБРАЗнее

      я, самоубийца?!

      Но это шутка, живо моё тело,

      хотели б убить, но

      Я б не хотела.

      Чтобы подохнуть

      нужны два желанья,

      Одно из которых должно стать моим.

      Я – самоубийца?!

      Нет, кто-то рядом,

      Он болен таким же тяжёлым взглядом

      И умирает за смутные мысли,

      Которые липко цеплялись за числа,

      Но ныне они не со мной.

      Я – самоубийца, когда захочу, лишь тогда я умру,

      Мир нелюбимый мной научил добру, и кричит, что он рай, Плач для смеха!

      Широкий и разный, как старый сарай,

      То серый и скользкий, то солнцем пригретый,

      Мир, я – самоубийца, живу,

      Вслух болтая как кану я вскоре, и всё со смехом,

      Но ждёт меня, бег не замедлив вод, – Лета.

      Не отвечая на вопросы друга,

      Я тело бренное от слёз уберегал.

      Не защищая словом имя, честь

      Я силу духа друга утверждал.

      И  самолюбие начальника храня,

      Отчасти только своё место сохранял.

      Поскольку поступал как все вокруг,

      Никто меня ни в чём не упрекал.

      Когда о вкусах начинался спор,

      Умалчивал о личных предпочтениях,

      Лишь для того, чтоб не возник зазор

      В коллегиальных и семейных отношениях.

      Боясь свою наивность обнаружить,

      Заранее все чувства я давил.

      И первым на смех поднимал того,

      Кого сидящим видел в этой луже.

      И так, созрел сей плод трудов великих,

      – Я человек приятный и удобный.

      И знает кто, чего таким путём,

      Ещё на свете белом не достигну?

      И уже скоро позабуду, что хотел,

      Чем восхищался, что за честь считал..

      Ах, этот, малый сильно преуспел,

      И вместе с этим и наворотил же дел.

      Он не оставил личности своей

      На пропитание и капустный лист,

      Ничем свой дух злосчастный не питал.

      Тем совершив убийство из убийств.

           Празднично зелёные

      с цветиками рыжими

      Кажутся солёными

      волнами нанижены.

      Сладкий, но смешанный дух.

      Горечь с эфиром ласковая.

      Чужд ты печали и горестным мыслям,

      Даже не знаешь, как можно

      скиснуть, меня убедишь:

      Мир не исчерпан красотами

      в прошлом далёком.

      Сейчас я пред состоянии рвоты.

      Не хочу больше думать.

      Не желаю без стука

      заходить во все окна.

      Но когда-нибудь сердце

      перестанет быть шумным

      И в спокойствии будет

      шума улицы жаждать.

      Молоком с шоколадом

      запивается горечь.

      Тишина со мной хочет

      кружкой пенною чокнуть.

      Наслаждаться бы можно зло, смешно, эпатажно.

      Не хочу больше думать,

      но для рифмы наставлю:

      быть не надо, ведь так шумно.

           К грядущему и прошлому, питая уваженье, ни в том, ни в том

      не жди готового решенья. Ч

      то с прошлым схожего

      отыщешь, встреть улыбкой. Что в будущем провидишь – то ошибка. Н

      еумолимый трудиться рассудок, ответа не было, ответа и не будет. Огню предашь, так из воды не вынешь, заплаткой прошлого свой опыт не починишь. Но мы и будущим