Пуритане. Вальтер Скотт
замешательства семикратною порцией.
– Что вам угодно, джентльмены? – спросил Милнвуд, униженно обращаясь к представителям власти.
– Мы прибыли сюда именем короля, – ответил Босуэл. – Какого же черта вы заставили нас так долго торчать у ворот?
– Мы обедали, и дверь была на запоре, как это принято у здешних хозяев. Когда бы я знал, что у ворот – верные слуги нашего доброго короля… Но не угодно ли отведать элю, или, быть может, бренди, или чарку канарского, или кларета? – спросил он, делая паузу после каждого предложения не менее продолжительную, чем скаредный покупщик на торгах, опасающийся переплатить за облюбованную им вещь.
– Мне кларета, – сказал один из солдат.
– А я предпочел бы элю, – сказал второй, – разумеется, если этот напиток и впрямь в близком родстве с Джоном Ячменным Зерном{70}.
– Лучшего не бывает, – ответил Милнвуд, – вот о кларете я не могу, к несчастью, сказать то же самое. Он жидковат и к тому же слишком холодный.
– Дело легко поправимое, – вмешался третий солдат, – стакан бренди на три стакана вина начисто снимает урчание в животе.
– Бренди, эль, Канарское или кларет? А мы отведаем всего понемногу, – изрек Босуэл, – и присосемся к тому, что окажется лучшим. Это не лишено смысла, хоть и сказано каким-то распроклятым шотландским вигом.
Поспешно, хотя и не без дрожи в руках, Милнвуд вытащил из кармана два увесистых, громадных ключа и вручил их домоправительнице.
– Домоправительница, – заявил Босуэл, придвигая стул и бесцеремонно усаживаясь, – не слишком молода и не такая уж раскрасавица, чтобы кто-нибудь испытывал искушение сопровождать ее в погреб, и, черт меня побери, не вижу тут никого, кто бы мог ее заменить. Это что? (Шаря вилкой в миске с похлебкой и вылавливая баранье ребрышко.) Никак, мясо? Я возьму, пожалуй, кусочек-другой! Но оно жесткое, словно его произвела на свет сама чертова матушка!
– Если в доме найдется что-нибудь получше, сэр… – забеспокоился Милнвуд, встревоженный этими симптомами неудовольствия.
– Нет, нет, нам не до этого, – сказал Босуэл, – пора переходить к делу. Вы посещаете Паундтекста, пресвитерианского пастора, не так ли, мистер Мортон?
Мистер Мортон поспешил утвердительно ответить на этот вопрос и начал торопливо оправдываться:
– Согласно индульгенции, дарованной его всемилостивейшим величеством и нашим правительством, – ведь я ни за что не сделал бы ничего не дозволенного законом; и потом, знаете, я вовсе не против умеренного епископства: я человек деревенский, а наши пасторы будут попроще, так что их проповеди как-то понятнее; и, с вашего разрешения, сэр, эта мера правительства сберегла немало денег стране.
– Ладно, меня это нисколько не касается, – отозвался Босуэл, – они получили индульгенцию, и делу конец; что до меня, то, если бы я сочинял законы, ни один лопоухий поп изо всей этой своры никогда бы не лаял с кафедры в нашей Шотландии.