Миниатюры. Павел Викторович Горбунов

      Снова одиночество. Снова прощание с друзьями. Пустая комната с телевизором. Воспоминания о солнце. Надоевшая музыка. Никто не придёт, никому ты не нужен. Ничего кроме текущего крана, пустой бутылки. Эйфория. Жизнь в загоне. Заколота и обрита. Заученными словами оставлена умирать. Человечность – её у тебя не было в начале.

      Я видел Ангела. Он пришёл за мной. Его огромные белые крылья простёрлись на всю комнату. Он прекрасен. Он сияет. Он пришёл за мной.

      То, что нашло на меня прекрасно, словно цветок, словно пир. То, что нашло на меня, ползает как змея. Это не смерть, но смерть разрешит её власть. И когда мои пальцы уронят последнее отчаянное перо в этой дешёвой комнате, они найдут меня там. Я никогда не узнаю своего имени, своего смысла и других сокровищ моего побега.

      Однажды я спал. Мне снилась Женщина. Да, это была Женщина, моя Женщина. Она разговаривала со мной. Её простые слова застревали в моей душе. Не знаю, есть ли вообще у меня душа? Но слова всё равно застревали сладкой болью где-то у меня внутри. Они были мягкими и тёплыми. Неважно, какие это были слова, главное, что они оставляли след. Я не знал такого раньше. Но был уверен, что хотел бы слышать этот голос вечно. Что хотел бы рассказывать Ей сказки на ночь и смотреть, как Она засыпает на моих руках. Хотел бы просыпаться утром рядом с ней, смотреть, как она спит. Дожидаться её возвращения ко мне из Царства Снов. Но вдруг Она куда-то отдалилась. Она была здесь, рядом, во сне. Но я больше не мог слышать Её, чувствовать Её запах. Тоска, да тоска, я почувствовал её холодные руки внутри себя. Я снова остался один. Эта Женщина никогда не станет моей. С каждым мгновением Она всё больше пропадала. Я думал, что между нами что-то случилось, что-то особое. Показалось. А это были лишь серо-голубые предрассветные сумерки. Наверное, мы были людьми, лишь столкнувшимися в коридоре. Наверное, я ждал слишком многого. Я никогда не встречу свою Женщину, скорее всего мне стоило бы стать грёбаным монахом. Да. Я проснулся. Вокруг были те самые предрассветные сумерки.