Братство боли. Сергей Чернолев
старость.
Скорбеть не стоит бедам вопреки.
Что в этой жизни, в сущности, осталось?
– Молитва и прощальный взмах руки.
Но даже там – у вечного порога,
В неодолимый и печальный миг,
Просить я буду милости у Бога
Для всех презренных, бедных и больных.
«… задыхаюсь во сне…»
… задыхаюсь во сне,
запрокинутым горлом молю о пощаде:
– Ниспошли мне, Господь, ничтожное благо
– полной грудью дышать.
Клочья кашля хрипят в натруженных
бронхах.
– Это сон – понимаю я краем рассудка.
И пытаюсь проснуться,
сквозь дремоту пробиться к милосердию дня.
Но когда просыпаюсь рывком,
сон становится явью.
– Ниспошли мне, Господь…
«Я хочу возродиться из стылого пепла…»
Я хочу возродиться из стылого пепла,
Предвещая в ночи запоздавший восход.
Даже в тяжкие дни моя вера не слепла —
Торжествует любовь, и надежда живёт.
Как в начале пути, отвергаю сомненья.
Не прошу у друзей и полушки взаймы.
Нужно выстрадать право восстать из забвенья.
Как мне хочется жить на излёте зимы!
Бей в литавры, рассвет! В нетерпении юном
Пробуждается жизнь, новизною дразня.
И меня не гнетет перед самым кануном
Неприкрытая злоба минувшего дня.
Вижу солнечный столб над зеленой листвою.
Сколько тягот несметных пришлось побороть!
И я делаю шаг, не смирившись с тщетою.
Ведь идущему к свету милосерден Господь.
Памяти отца
Клонит ветер сухие побеги.
Кружат хлопья над руслами рек.
Прикрываю уставшие веки,
Чтобы слышать, как падает снег.
И душа не томится тревогой
И, как прежде, уже не блажит.
Над безлюдной протяжной дорогой
Вечереющий снег ворожит.
То ударит с удвоенной силой,
То к щеке прикоснётся едва.
Всюду – снег. Над отцовской могилой
И над церковью Покрова.
Голос слышится в зимней пустыне,
Перешедший незримый предел:
– Всё стяжал ты, мой ласковый сыне,
Лишь одно послушанье презрел.
Я не ведаю, что мне ответить.
Вновь звучит этот голос живой.
Что ответить? Ну, что мне ответить?
…Веет снег над моей головой.
Только снег – над житейской юдолью,
Лишь знобящая жалость – в крови,
Как примета родного раздолья,
Как знамение Божьей любви.
Не отвергну упрёков в гордыни,
Я не этого в жизни хотел.
Голос слышится в зимней пустыне,
Перешедший незримый предел.
Он летит и летит в чистом поле.
Безустанно звучит надо мной.
…Глуховатый, знакомый до боли
И уже невозвратно родной.
«Ничего не желаю боле…»
Ничего