Чужие письма. Истории о любви, подслушанные на скамейке. Ирина Антипина
колотится, во рту пересохло, мокрая от пота ночнушка прилипла к телу – не отодрать… Что это? Что со мной? Откуда такой ужасный, удушающий сон… Давление? Температура? Страх?
Глоток воды из замысловатой чашки, поставленной с вечера заботливым мужем, лишь оттенил горечь и сухость во рту. Голова тяжелым колоколом свесилась на подушку. В висках стучит, ухает, пульсирует густая, тягучая кровь. Хочется открутить, отвинтить, снять эту пустую, тяжелую, никому не нужную голову и аккуратно уложить рядом, чтобы не мешала. Не мешала жить…
Распластанное тело не подчиняется, руки налились свинцом, ноги похолодели… И спина… О, эта спина… Боль во всем теле сковала, пришпилила меня к кровати. Встать не могу… И лежать уже невыносимо…
– Стас, – позвала я мужа, – Стас!
Взгляд его испуганных глаз полоснул по лицу, и я вновь провалилась в тяжелый, сумрачный, такой страшный сон…
…Врач на кухне о чем-то тихо разговаривала со Стасом. Потом долго названивала по телефону. Сквозь неплотно прикрытую дверь до меня доносился ее спокойный, сдержанный голос: «Да… Женщина… Сорок семь лет… Криз… Тяжелый… В какую? Далековато… А ближе? В коридор?!»
– Нет, не надо в больницу, – прокричала я в глубь квартиры, – не поеду!
– Больная наша очнулась, – вошедшая в спальню врач осторожно, будто ребенка, взяла меня за руку, нащупала пульс. Погладила по щеке. – Вот и порозовела уже. Молодец!
Постепенно ко мне возвращалось сознание. Страха не было. Лишь озноб колкими, противными мурашками расползался по всему телу, и зуб не попадал на зуб.
Робко, как-то боком, вслед за докторшей просочился муж. Потрогал лоб. Присел на краешек кровати. Улыбнулся:
– Ты как? Говорить можешь?
Я кивнула.
– Что со мной?
– Не шевелись, сейчас фельдшер поднимется, отнесем тебя в машину.
– В больницу не поеду! – твердо произнесла я.
– Ого, бунт на корабле, – доктор привычным движением оголила мне руку, перетянула жгутом и ловко вколола в вену какую-то гадость.
– Еще один укольчик… Это поможет… Обязательно…
Посидела рядом, померила давление и, внимательно изучив мои расширенные от испуга и боли глаза, изрекла:
– Угораздило же вас под Новый год с кризом свалиться! Сейчас в больнице только дежурные врачи остались, персонала никакого, а вам постоянный уход нужен, покой…
И тихо добавила что-то важное, сокровенное, предназначенное только мне одной.
А потом, обратясь уже к Стасу, строго произнесла:
– Пишите отказ и от жены не отходите, я на завтра актив в поликлинику передам, уколы начнут, а лучше – капельницы… Но это дорого… Сможете заплатить?
Стас кивнул, а я закрыла глаза и вновь провалилась в сон…
…Муж сказал, что проспала я почти сутки. Иногда, просыпаясь, звала его, просила пить. Он подходил, аккуратно проводил своей теплой рукой по моему