Маргоша. Розалия Арифулловна Ханзарова
олжна вести себя разумно. Только она попросила возвратиться не очень поздно, но я выклянчила у неё время до полуночи. Если бы я только знала, чем это обернется, если бы я знала…
Отец мой умер, когда мне было всего три года , можно сказать, что я его не помню. А те воспоминания, которые у меня остались о нем, очень смутные. Помню, что он был большим, шумным и веселым. Мама через год вышла замуж и уехала с новым мужем в другой город, оставив меня на попечение бабушки. Там у нее родился сын, мой сводный брат Виталий, младше меня на пять лет. Я его никогда не видела, только на фотографии.
Нет, бабуля у меня была не очень строгой, а разумной . И объясняла мне не раз, что она в ответе за меня перед мамой и я не должна её подводить. А если я не буду слушаться, то маме придется вернуться, чтобы жить со мной, но Виталика ей новый муж не отдаст. А Виталик еще очень маленький и будет плакать, и звать маму. Ведь я же не буду желать плохого своему маленькому братику? На мой вопрос: а почему нельзя и мне жить с ними, бабушка вздыхала и отвечала, что пока нельзя и я все пойму, как только подрасту.
Мама приезжала к нам редко, раза два-три в год, и всегда одна. Она очень вкусно пахла духами, сияла улыбкой и крепко обнимала меня. Потом сажала к себе на колени, гладила меня по голове и просила у меня прощения:
– Девочка моя золотая, прости меня. Я тебя очень люблю и сильно скучаю, но так сложилось, что я вынуждена была тебя оставить. – И плакала мелкими слезами, целуя меня в лоб.
Я же утирала ей слезы ладошками и успокаивала:
– Мамочка, не переживай, мне с бабулей очень хорошо. Она много про вас рассказывает и мы смотрим фото на телефоне. Я слушаюсь бабулю и она сказала, что как я вырасту, то вы меня заберете.
Мама кивала головой и вновь заливалась слезами. Успокоившись, она одевала меня и мы шли гулять по городу, заходили в магазины детской одежды, где мама покупала мне нарядные вещи. Потом она вела меня в кафе и мы ели мороженое и пили вкусную газировку. А вечером мама уезжала обратно. Мы с бабулей провожали её до автовокзала и долго махали вслед автобусу.
Когда мне исполнилось пятнадцать лет, бабушка объяснила мне, новый мамин муж не захотел, чтобы я жила с ними. Из-за этого мама решила не выходить за него замуж, но бабушка уговорила маму не ломать свою судьбу, а оставить меня на её попечение. Ведь мама еще была так молода. И бабуля просила меня не держать обиду ни на маму, ни на отчима.
– Не каждый мужчина готов взять на себя ответственность за чужого ребенка, а твой отчим очень любит твою маму.
– Но не любит меня. – Грустно ответила я ей. – И… он мне не отчим, ведь он не жил со мной и дня.
Бабушка прижала меня к себе и ласково зашептала на ушко:
– Зато я люблю тебя, солнышко, за всех, за маму, за папу и за братика. Ты мой свет в окошке. Без тебя мне и радости не было бы, особенно если бы вы все вместе уехали. А так все сложилось, как есть. Вот завершишь учебу в школе, поступишь в институт и придешь ко мне в банк работать.
Моя бабушка только для меня бабушка, а для всех остальных элегантная дама среднего возраста, работающая заместителем управляющего отделением Сбербанка. И она мечтает что я пойду по её стопам. И я не против, и надеюсь, что не передумаю к моменту поступления в институт.
И вот мне исполнилось восемнадцать лет. Мама с бабулей подарили мне миниатюрную машину Тойоту-Ярис. Урааа! Я была в восторге. Теперь надо будет выучиться вождению и получить права. И не придется просить бабулю возить меня в институт по утрам, так как я все время умудрялась проспать. Я совсем забыла рассказать, что благополучно поступила после школы на финансово-экономический факультет и с усердием грызла гранит науки.
Группа подобралась вроде удачная, все были доброжелательными. Перезнакомились как-то сразу в первый же день и, после ознакомительных пар, всей группой гуляли в сквере, катались на каруселях и лодочках. Близкой дружбы у меня с девушками не получилось. Я не привыкла ходить на тусовки, в клубы и бары и каждый раз отказывалась, когда меня приглашали. Постепенно меня перестали куда-либо звать и вообще посматривали на меня с пренебрежением, с усмешками. Ну не могла же я каждому объяснять, что мне жалко бабулю, которая будет переживать за меня.
Девочки стали шептаться за спиной:
– Так она же сирота при живой матери. Та отказалась от неё и её воспитывает бабушка. И что вы хотите от старушки. Наверное ей нечего одеть на выход.
Я диву давалась, как быстро поменялось мнение обо мне. Да, я старалась не выпендриваться и продолжала одеваться так же, как ходила и в школу. Сказать, что вещи на мне были дешевыми не мог никто, но и очень дорогими их нельзя было назвать. Когда я рассказала о своих наблюдениях бабушке, она расхохоталась:
– Привыкай, девочка моя, быть белой вороной. Не подстраивайся ни под кого. Ты должна знать себе цену. И не вздумай оправдываться, а еще не вздумай рассказать кто я. Пусть остаются в неведении. Зато ты узнаешь цену настоящей дружбе. А то, что у тебя появятся настоящие друзья со временем, я уверена.
Юношей и девушек в нашей группе было примерно поровну. Так что всевозможных интриг на