Извне. Владимир Вячеславович Зданович
чтобы впредь не выполнялись ни чьи команды, кроме моих. Благодарствую, – я говорил тихо, чтобы врачи меня не слышали, а у синтезатора чувствительность идеальная.
Кто-то решил попробовать, что-то приказал. Конечно, команда не выполнилась. Я уже никого не слушал, погруженный в свои мысли. Нужно было выпутываться из щекотливого положения.
Мне вернули статуэтку и отправили в палату. Что мне теперь делать? И посоветоваться-то не с кем.
Я ушел в многомерность. Попытался нащупать следы древней цивилизации в прошлом. Как и ожидалось, в далеком прошлом все было туманно. Возможно, и не было никакой древней цивилизации.
Мне очень хотелось поговорить со Светой, единственным человеком, который мог мне помочь. После отбоя я пошел к ней, благо сегодня она дежурила. Мы прошли в перевязочную, чтобы нам никто не мешал.
– Ваня, – она впервые назвала меня по имени, – ты вообразил себя Иванушкой Дурачком? Устроил такой переполох, весь госпиталь на ушах стоит. Тебя переведут в психическое отделение. Оттуда ты никогда не выберешься. Почему у тебя такие фантазии? Кто тебя надоумил?
– Сказания о древней цивилизации открыл мне Никанор Тихонович.
– Никанор Тихонович?! Он же шизофреник. На последней комиссии его признали невменяемым. Никакой древней цивилизации нет, это сказки, мифы, выдумки, чтобы детей пугать. Недоставало еще, чтобы ты вообразил себя Кащеем Бессмертным или Змеем Горынычем. Ваня, Ванечка, это у тебя пройдет, просто память так странно восстанавливается.
Она обнимала и целовала меня, гладила по голове. Я начал ее раздевать.
– Не надо. Я не хочу. Я была с тобой не для этого.
Тогда для чего? Она явно тянулась ко мне, ей что-то от меня было нужно. Я нежно ласкал ее, прижимал к себе. Во мне рождалось странное чувство пьянящего восторга.
– Ванечка, мой любимый, мой родной, – шептали ее губы.
– Прости.
– За что?
– Я был груб с тобой.
– Ну, что ты, милый, успокойся. Тебе хорошо со мной?
– Да.
– Это главное. Все остальное пустяки.
– Света, я вчера демонстрировал врачам артефакт.
– Глиняную статуэтку? Древний артефакт, – она фыркнула, – они решили, что ты их гипнотизировал. Так бывает, это причуды восстановительного периода, пройдет само собой, и всё забудется.
– Но это не просто статуэтка.
– Не будем об этом. Вспомни, кто ты есть. Умоляю, вспомни. Я всегда буду рядом и помогу тебе.
Я долго лежал в палате без сна. Вспомни, кто ты есть. Я хорошо помню, кто я есть. Появись я здесь в своем истинном обличии, слабонервных кондратий хватит.
Как фамилия родителей того Вани? Сомовы. Я Ваня Сомов из сибирской глубинки. Поди проверь.
Утром я попросился к лечащему врачу.
– Геннадий Семенович, я вспомнил. Я Ваня Сомов.
– Вы ничего не путаете? Вчера вы сказали, что вы Иванушка Дурачок.
– Я так говорил?
– Да, вы называли себя Иванушкой Дурачном и подтвердили это на комиссии.
– Не помню. Забыл. Видно, помрачение нашло.
– Еще