Странная книга. Анатолий Анатольевич Щепетнов
– Ма-аам, а…
– Не волнуйся, сегодня натовцы объявили, что бомбить не будут, сбегай. А то мне надо Настюшку скупнуть и папа обещал ещё уголь привезти
Янька подбежала к окну и вытянувшись, схватила талоны на хлеб. Девочка десяти лет от роду до сих пор не знает, почему мама её Янькой называет, имя же Яна. Но всё равно, сегодня светит солнце, негры не бомбят, папа наконец, должен приехать.
– Надо поторапливаться – решила она, и помчалась в сторону «Бастиона» – Надо ещё Ленку с Алькой предупредить, что бомбить не будут, пойдём играть в ДТЮ
Янька! Будь осторожна, под ноги смотри! – мама помахала обернувшейся Яньке рукой, Настя на её руках улыбнулась – Не подбирай игрушки, дорогая!
Янька внимательно посмотрела на маму. Вчера какой-то ребёнок с соседней улицы взял куклу, которая валялась в развалинах 16-й школы. Кукла взорвалась, и Янька слышала страшный плач мамы погибшей девочки. Ей часто приходится это слышать, несколько лет назад она восторгалась салютам, которые устраивали в честь праздников. Сейчас вместо салютов прилетают ракеты. Они такие же красивые, когда летят.
А когда падают – раздаётся страшный грохот, возникает пожар и пожарники несутся на своих машинах его тушить. Всю зиму над Янькой летали ракеты, мимо их дома ездили пожарные машины, грузовики с солдатами и тяжёлые танки, которые умеют эти ракеты сбивать. Папа вступил в местное ополчение и отбивал атаки негров где-то возле посёлка Северный. Неграми воркутинские дети ооновцев называют, потому что они все чёрные, страшные и жестокие. Янька научилась бояться, дрожать от каждого подозрительного шума. Звон посуды на кухне мог довести её до плача навзрыд, но потом… Янька привыкла, и всегда она знала как действовать, что можно, а что нельзя – и только редко ночью, укутавшись в папину дублёнку, укрывшись тремя одеялами в своей кровати она плакала. Она всё равно боится, хоть старается вида не подать. Каждый раз, когда приезжает папа и снимает свой автомат – Янька думает, что с папой пришёл мир. Она так его ждёт. Все его ждут. И мира, и пап.
Никто не знает, почему Воркуту бомбят. Янька спрашивала даже у солдат. Ведь это же несправедливо – когда дети ни в чём не виноваты, а их бомбят. Где-то за Воркутой сначала взорвали мосты. Потом разбомбили аэропорт. И только потом стали бомбить город. Почему?
Янька замедлила шаг и размазала слёзы по лицу.
– Ну вот, опять мама будет недовольна. Скажет, не надо плакать – скоро прилетит много наших солдат и всех нас спасут.
Янька посмотрела на небо. Чистое, голубое и красивое. Пусть лучше будет такое, это так хорошо, что оно есть. И пусть все по этому небу отсюда улетят. Негры, ооновцы, французы с латышами. Пусть они перестанут нас убивать, пусть займутся своими детьми. Ведь их надо тоже любить и беречь.
– Янька, привет! – сзади раздался голос Серёжки из соседнего подъезда. То есть, подъезда этого в Янькином доме уже нет, Серёжка с мамой переселились в другой дом, который рядом. Но Яньке для себя решила: война – это страшный сон, и надо жить в реальности. В Янькиной реальности нет войны. Там всё по старому, все горожане гуляют по городу и улыбаются друг другу, дети играют в парке за развалинами ДТЮ… Нет, не развалины, нет!!!
– Привет, я за хлебом – пойдём вместе, сегодня говорят, прекращение огня – Янька улыбнулась – И не вздумай рассказывать страшные истории, мне они уже надоели!
Папу сережки убило в самом начале одной их первых ракет. Он был военным лётчиком и дежурил в штабе на Гагарина. Говорят, там никто не выжил. А Серёжка – когда узнал, он не стал плакать (по его словам), он просто решил отомстить. Ведь он взрослый – ему 12 лет, и он даже стрелял из автомата, когда не было войны. Папа возил его на стрельбище.
Когда негры прорвались в город, и хотели атаковать взлётную полосу на аэродроме – Серёжка выбежал из подвала, в котором все прятались – и побежал в сторону боя. По пути он увидел двух убитых негров, и пытался вытащить автомат у одного из них. Пока пытался – сзади получил тумак от ополченца. Тот что-то орал матом про снайперов, потом схватил Серёжку в руки и бегом вынес его под прикрытие какого-то дома.
Серёга в подробностях описывал, как ополченцы с солдатами его накормили и обещали взять в спецназ разведчиком. Янькин папа, который командует ополченцами рассказывал, что Серёжке следовало бы надрать задницу, потому что в ту ночь чуть не убили его и того самого дядьку, который его спас. Насчёт «спецназа и разведчика» отец улыбнулся широкой улыбкой на пол лица.
– А я и не буду ничего рассказывать. А вообще – лучше бы мы все в подвале сидели бы, потому что неграм верить нельзя, а чтобы поубивать как можно больше нас – они придумывают всякие прекращения огня. Янька – иди лучше в подвал, и маме своей скажи, чтобы это «прекращение» переждать. Если хочешь – я ваши талоны отоварю, и принесу вам хлеб туда. – Серёга посмотрел на Яньку и ударил себя кулаком в грудь – слово разведчика даю! – Будущего правда, но всё равно…
– Я и так тебе верю, но лучше я сама. А потом пойдём, поиграем в парк? Я давно там не была.
– Пойдём. Там, где детский сад стоял – качели