Старинные помещики на службе и дома. Из семейной хроники Андрея Тимофеевича Болотова (1578–1762). Екатерина Щепкина
строя, излишеств которого старался избежать преобразователь в своем регламенте. Вполне ли справедливо это мнение, не беремся проверять; но оно вполне согласно с отзывами французских военных прошлого века, которые называли вымученную телесными наказаниями дисциплину «lа discipline à lа prussienne»[5].
Успехам палочной дисциплины много помогали перемены, происходившие в составе армии; они клонились к выгоде дворянства, понемногу перестававшего быть главным военнослужилым элементом; масса нижних чинов набиралась из податных и крепостных сословий, с которыми не церемонились в обращении.
Но боевой дух и выносливость, воспитанные петровскими войнами, еще крепко держались. Даже напоказ вымуштрованный Измайловский полк, помня старые предания, стойко выдержал мучительные крымские походы Миниха; его отправили на войну по личной просьбе самого командира Бирона. Измайловцы сильно пострадали под Очаковым; разбитый семейным несчастьем, Густав нарочно искал смерти. Самый талантливый офицер полка Кейт был тяжело ранен. За это Очаковские ворота, в которые вошли гвардейцы, названы Измайловскими.
Походы тяжело отзывались на служащих и на настроении их семей. Жены ездили провожать мужей в украинские города. Мавра Степановна в 1738 году караулила в Нежине возвращение войск, чтобы повидаться с мужем. Оттуда уже осенью она отправилась в Дворениново и там 7 октября родила сына
Дисциплина по-прусски (фр-)– — Примеч. ред.
Андрея, литератора и мемуариста. Рождение наследника привело родителей в восторг; оба они были уже немолоды, не надеялись иметь еще детей, а в живых у них остались к тому времени только две дочери; мальчики умирали. Справив крестины, Болотов спешил к полку, который готовился к третьему походу. К великой радости семьи, он вышел цел из Ставычанской битвы, принудившей к сдаче Хотин.
Едва отпраздновали заключение мира, Болотов отправился в новый своеобразный поход, более приятного свойства: его командировали в северо-восточные губернии объявлять по городам об этом радостном событии. Путешествие было тяжелое по торопливости, с которой совершалось; педант Бирон, забывая о русских дорогах и губернских порядках, обыкновенно не давал своим офицерам ни отдыха, ни срока, бомбардировал их ордерами, понуждая скорее оканчивать «что надлежитъ» и ехать к полку. У него душа была не на месте, если его офицер не стоял при своей роте. Такие посылки бывали весьма выгодны вестникам радости: города подносили им ценные подарки и деньги. Тимофей Петрович был вполне доволен результами своей поездки.
За крымские походы его произвели в капитаны гвардии, чин, равный полковнику армии. Теперь ему, незнатному человеку, нечего было больше делать в гвардии, где жизнь была дорога, а служба неприбыльна. Приобретенные в Петербурге знакомцы и покровители, сильные люди, как Шепелев, де-Ласси, выхлопотали ему более выгодную службу: в 1740 году Болотов был сделан командиром Архангелогородского пехотного
Дисциплина по-прусски (