Старчество на Руси. монахиня Игнатия (Пузик)
учениками служба ему, так как они почитали своего отца как святого. Дух глубокой скорби печатлеет содержание службы, и главное, что желает отметить ученик, составивший последование, – это старческое делание аввы. Поэтому, хотя служба и пронизана мыслями о кончине их незабвенного отца, в кондаке говорится о веселии старца, исполняющего основное дело своей жизни – старческое руководство и спасение душ ближних. «Весел был еси образом, – пишет ученик в кондаке, – и преклонял еси уши просящим у тебе помощи, и <…> простирал еси руце на подъятие их»[64]. Таким образом, радость, безгрешное веселие и спасение душ – вот то основное, что остается как заповедь последующим поколениям от делания Паисиева. Поэтому вряд ли можно согласиться с теми авторами, которые трактуют монашество, и в частности монашеский путь старца Паисия, как страдание. Да, много страданий терпел старец от самых юных лет, с тех пор как пошел на поиск Бога и спасения души. Много терпел в монастырях, много странствовал и был пришельцем в поисках подлинного духовного руководства, но столько же приобретал и радости духовной и веселия. Старчество его воспринималось отдельными людьми как ересь, – и мимо этой скорби прошел схиархимандрит Паисий, все претерпевая в Боге, от скорби ведущего к полноте благ духовных и радости немеркнущей.
Переводы святых Отцов, особенно преподобного Исаака Сирина, показывают, на какой высоте духовного преуспеяния находился преподобный переводчик, когда вникал в почти неудобосказуемые тайны духовной жизни, излагаемые сирийским аскетом. Отрывки из слов преподобного Исаака, переведенных старцем Паисием, приводятся здесь как заключение данной главы, как ее духовное завершение. Некоторые места переводов темны, мало понятны, но труд вникания в их внутренний смысл доставляет великое духовное утешение сердцу, этого утешения ищущему.
Вот эти отрывки.
«Несть возможно кроме́ попущения искушений уведети нам истину, – читаем мы в первом Слове преподобного Исаака в переводе преподобного Паисия. – И <…> промысл мног имать Бог на человеце, и несть человек, не сый под промыслом Его, и паче же на исшедшыя взыскати Его и терпящия страсти за Него перстовидне (как по указанию перста) зрит светле»[65].
Такие и подобные истины обретал блаженный старец Паисий в дающемся ему с большим напряжением переводе. И истины эти становились основанием живой и радостной внутренней жизни, которую он открывал и другим.
«Начало пути жизни, еже присно поучитися умом в словесех Божиих, и в нищете пребывати, – читаем мы в том же Слове Паисиева перевода. – Дондеже не стяжет душа пиянства в вере (упоения верою) Божией, в подъятии силы ощущения ея, ниже немощь чувств уврачует, ниже силою может попрати вещество видимое, еже есть ограда внутренних, и не ощущает»[66].
Таково начало моря словес преподобного Исаака (если у моря есть начало), – словес, в глубину которых старается проникнуть преподобный Паисий. Моря этих слов, этих духовных
Служба преподобному старцу Паисию Величковскому. Кондак. – Библиотека Санкт-Петербургской Духовной академии. Рукопись № 279. Л. 207–217.
Святого отца нашего Исаака Сирина, епископа бывшего Ниневийского, слова духовно-подвижнические, переведенные старцем Паисием Величковским. М., 1851. – С. 2–3.
Там же.