Старчество на Руси. монахиня Игнатия (Пузик)
самого архиепископа Варфоломея, данное в ходе следствия 1935 г., которое приверженцы этой версии приводят как неоспоримое свидетельство их правоты. При этом другие показания обвиняемого, например, о «террористических намерениях в отношении руководителей советского правительства»[142], ими игнорируются. Однако простые правила источниковедческой критики требуют от нас сделать выбор: либо признать, что архиепископ Варфоломей был католикомитеррористом, как это следует из логики следственных документов, либо подвергнуть сомнениюoбаэти утверждения.
Дело, где содержатся эти показания, было «расстрельным», поскольку Владыка был обвинен в «измене Родине и шпионской деятельности в пользу Ватикана»[143]. В таких случаях судьба арестованного, как правило, была предрешена заранее, а «принудительное авторство»[144]его показаний было обычным явлением. Следствие старательно держалось этой версии, подгоняя под нее, например, просочившиеся в органы сведения о совершавшихся Владыкой тайных постригах (так в деле появляется «католическая группа» Петровского монастыря). Это позволяло раздуть масштабы «шпионской деятельности» архиепископа Варфоломея и таким образом «неопровержимо» доказать его «измену Родине». Вероятно, эта версия была особенно привлекательна для следствия потому, что давала повод для устранения активного епископа и одновременно – возможность оказывать давление на Заместителя патриаршего Местоблюстителя, пользуясь тем, что его помощник – «католический шпион». Относиться к материалам следствия как к историческому источнику необходимо с известной сдержанностью, во всяком случае, они не должны быть единственным основанием для такого категоричного заключения.
При этом высказывания о владыке Варфоломее католических авторов, которые, казалось бы, должны подкреплять версию о его католичестве, сильно разнятся между собой. Так, упомянутый выше о. Мишель д’Эрбиньи, рассказывая о своей встрече с епископом Варфоломеем в 1925 г., отзывается о русском архипастыре с некоторым раздражением и приводит такие слова Владыки о римском первосвященнике:
– О, папа! Соединение запада с востоком только мечта. Если, конечно, он покается, чтобы быть принятым в лоно Церкви, если он попросит восточных патриархов…
Реплика епископа Варфоломея была прервана резкой отповедью. Прощание их также не отличалось той теплотой, на которую расчитывал д’Эрбиньи[145]. Однако другой католический писатель, о. Антуан Венгер[146], утверждает, что тот же д’Эрбиньи, ставший епископом и возглавивший «восточную» политику Ватикана, в начале 1930-х гг. возлагал на епископа Варфоломея большие надежды в своих планах по распространению унии. Предположить, основываясь только на этом свидетельстве, что за прошедшие несколько лет Владыка кардинально поменял свою позицию, было бы слишком рисковано и противоречило бы не только приведенным высказываниям о Владыке самого д’Эрбиньи, но и воспоминаниям современников[147].
Чем
Осипова И. И. «В язвах своих сокрой меня…». – С. 40. Относительно этого утверждения автор книги замечает, что оно осталось «совершенно недоказанным пунктом обвинения». Получается, что другие его пункты автор, не приводя никаких аргументов, считает доказанными. Может быть, для автора, как и для следователей, «признание» – «царица доказательств»? Явные мифотворческие тенденции отмечали рецензенты и других работ И. И. Осиповой: «<…> тенденция книги состоит в том, чтобы внести хаос в только что нарождающуюся современную церковно-историческую науку. Ведь г-жа Осипова одна из тех “избранных”, кто имел доступ в архивы КГБ – ФСБ. И значит, под этим предлогом можно ведрами лить небылицы <…>». – Павел Проценко. Миф об «Истинной Церкви»: Кому нужна легенда о мощном «катакомбном» движении советских времен? // НГ-религии. № 2(25), 27 января 1999 г. – С. 6.
Осипова И. И. «В язвах своих сокрой меня…». – С. 38.
Удачное выражение академика Н. Н. Покровского. Цит. по Кривова Н. А. Власть и Церковь… – С. 188.
О. М. Д’Эрбиньи. Церковная жизнь… – С. 38–39.
Wenger Antoine. Rome et Moscou. 1900–1950. Paris, 1987. В отношении его авторитетности как историка даже А. Юдин весьма осторожен. По его мнению, Венгер «несколько романтически оценивает многие обстоятельства тогдашней церковной ситуации в России». – Юдин А. «Я готов на любые жертвы…». – С. 34. Ср. От редакции // Альфа и Омега. 1996. № 2/3 (9/10). – С. 355. По правилам французского произношения фамилию Wenger следовало бы передавать как Ванже, однако по свидетельству его собеседников, сам автор Rome et Moscou предпочитает называть себя Венгер.
См., например, Монахиня Игнатия. Высоко-Петровский монастырь… – С. 117–123. Ср. характеристику собратий архипастыря, отраженную в следственных документах: «Иеромонах Герман, правая рука Варфоломея, резко отрицательно настроен к католичеству. Архимандрит Агафон, заместитель Варфоломея, крайний антикатолик. Игумен Митрофан, очень терпим к католичеству. Архимандрит Никита, антикатолик». – Юдин А. «Я готов на любые жертвы…». – С. 38.