Море житейское. Ответы на вопросы читателей. Архимандрит Рафаил (Карелин)
можно увидеть в празднике Освящения храма Воскресения Господня в Иерусалиме (Обновление храма Христа Словущего) накануне праздника Воздвижения Животворящего Креста.
И все же почему, в отличие от других ветхозаветных праздников, мы не выясняем (именно не выясняем) прообразовательного значения праздника Обновления?
Богословы говорят: «Новый – в Ветхом скрывается, а Ветхий в Новом открывается». Я ответил Вам об исторической аналогии, а именно: оскверненный язычниками храм был вновь освящен в ветхозаветное время, а величайшая из христианских святынь – храм Воскресения Христа Спасителя был построен на месте языческого капища, под основанием которого язычники хотели спрятать, как бы погрести Крест Христа. Что касается духовно-прообразовательного значения, то этот праздник аналогий в христианской Церкви иметь не может, так как Церковь Божия не оскверняется человеческой злобой и безумием, она остается всегда святой и тождественной себе самой. Поэтому праздника Возрождения христианской Церкви не существует.
Вы хорошо объяснили понятия обряда и символа в книге «Церковь и мир на пороге Апокалипсиса», однако для меня остался невыясненным вопрос связи динамичности символа (обряда) с каноничностью. Одной из причин старообрядческого раскола было догматизирование обряда. С одной стороны, понятно, что как новые, так и старые православные обряды равноспасительны, то есть обряд не теряет своего значения, как связь миров, от того, креститься ли двумя или тремя перстами. С другой стороны, Вы пишете: «Сектанты стремятся утилизовать символ», – то есть существенное изменение обряда может привести к его утилизации, и святой Феофан Затворник также пишет в письмах: «Некоторыми разностями в церковных порядках нечего смущаться. Они всегда были позволительны и по существу дела таковы. Грех только неблагоговеинство, а самые чины могут быть изменяемы все, кроме существенного в Святых Таинствах». Возникает вопрос: чем определяется эта существенность в обрядах, о которой пишет святой Феофан, касается ли она только Таинств Церкви, или все символы Церкви взаимосвязаны? Где граница, когда обряд, как символ, теряет свое мистическое значение? И главное, насколько влияет внешнее выражение обряда на внутреннее его содержание?
Трагизм старообрядчества заключается в том, что этот раскол, сохранив смысл и букву обряда, при этом законсервировав даже вкравшиеся ошибки, впрочем непринципиальные, в то же время разрушил иерархическую структуру и противопоставил себя Вселенской Церкви. Что же касается рационалистических сект, то они игнорируют мистическую глубину символа и стараются заменить его аллегорией, назидательным представлением, как воспоминанием, и проповедью, которая по отношению к символу является не пояснением, а плоской заменой. Когда теряется экклесиологическое единство, то происходит ревизия каноники, поэтому само старообрядчество разбилось на десятки течений, а в протестантских сектах произошла катастрофа в области догматики, где с изменением содержания разрушаются Таинства