Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2. Борис Алексин
на новое ухищрение, некоторых стали привлекать к участию в церковной службе, давая за это даже небольшое вознаграждение, а у кого имелся слух и голос, тех записывали в церковные хоры.
Алёшкин обладал хорошим слухом и довольно приятным и сильным дискантом, он знал ноты, так как при отборе музыкальных учеников в школе попал в их число, или, как тогда называли, комплект.
Мальчик любил музыку. К занятиям в музыкальной школе, однако, относился довольно небрежно. И хотя быстро усваивал заданное учительницей, но как следует отрабатывать, учить не любил, тем более что это и не всегда удавалось: этому мешали домашние работы, которых было немало, или кто-нибудь в доме отдыхал, или рояль был занят Яниной Владимировной. И он часто приходил в класс с невыученным уроком. После испытания его зачислили в соборный хор.
Участие в качестве певца церковного хора ему очень льстило, кроме того, давало кое-какие материальные выгоды: за пение xopа по приглашениям платили и, хотя на долю мальчишек-дискантов и альтов приходилось немного, львиную долю забирал регент, большую часть басы и тенора, кое-что попадало и им.
Соборный хор, лучший в городе, «зарабатывал» довольно много, и хотя пение обязывало посещать занятия кружка, но во всех отношениях эта неприятная обязанность окупалась.
У Стасевичей принятие мальчика в соборный хор восприняли как заслугу.
Причем особенно он вырос в глазах всей домашней прислуги. Теперь, если он не всегда успевал сделать всю возложенную на него домашнюю работу, то ее доделывали кухарка Луша или няня Маня, которая говорила:
– Борька-то ведь в церкви поет, ему некогда, не по улицам шлендрает…
А мальчишка хоть и не «шлендрал», но и в хоре время проводил довольно весело. Он быстро выучил все основные песнопения, молитвы и концерты; хорошо запомнил слова и вскоре уже почти в продолжение всей службы мог петь безошибочно, не заглядывая в ноты. Этим он снискал похвалу регента, и, что было, пожалуй, самым главным, попал в особую группу, которая сопровождала соборный причт при совершении различных богослужений: молебнов, панихид и т. п. вне церкви.
А именно это было интересно и выгодно.
В этом году в Темникове свирепствовали инфекционные болезни: было много похорон, панихиды служили часто. Всего в хоре находилось человек 60, это был не только самый лучший, но и самый большой хор в городе. А по приглашению ходила небольшая – лучшая часть его, человек двадцать-двадцать пять, в числе их состоял и Алёшкин. После службы хористов угощали чем-нибудь вкусным, платили и деньгами. В результате Борис наедался досыта дармовых угощений и имел всегда хоть маленькие, но свои «карманные деньги». Стасевичи против такого заработка своего приемыша не возражали.
Борису Алёшкину за период пребывания в хоре запомнились два случая. Один из них – это служба в пасхальную ночь. Мальчик и раньше как молящийся бывал на пасхальной заутрене, длившейся два-три часа, а в этот раз весной 1920 года он был непосредственным участником