Два адмирала. Джеймс Фенимор Купер
ца должен владеть этими землями.
Описываемые события, предшествуя несколькими годами борьбе, обыкновенно называемой в Америке «Старой Французской войной», относятся к середине прошлого столетия. Начиная повествование сценой, действие которой происходит на берегах Англии, в стране, давшей жизнь и основание Новому Свету, мы считаем нелишним заметить здесь, что в середине XVIII столетия колонии Америки служили примером верноподданнического служения своим государям; но война, о которой мы только что сказали, повлекла столь большие издержки, что министерство Англии вынуждено было прибегнуть к системе налогов, что кончилось революцией. Однако эпоха, нами описываемая, еще не была ознаменована теми распрями, которые впоследствии привели к независимости Америки: все умы в то время были заняты войной, которая столько же увеличила славу британского оружия, сколько доставила выгод британским американским владениям, жители которых, может быть, никогда не были более расположены к своей метрополии, как в период, о котором мы хотим рассказать.
С тех пор как возрастающее число американских колоний стало снабжать английский флот значительными подкреплениями, американцы участвовали почти во всех знаменитых подвигах английского флота. Лучшее дворянство колоний охотно отдавало своих сыновей в королевский флот, так что еще и в XIX столетии на многих бом-брам-стеньгах королевских кораблей развевались флаги, которые показывали присутствие адмиралов, вышедших из Америки.
Но обратимся к нашему рассказу.
Всякому известны вечные туманы Англии, но только тот может понять всю прелесть, придаваемую этим туманом любой картине природы, кто сам имел случай видеть его магическое действие, когда он, своими скорыми и своенравными переменами, позволяет самому простому ландшафту игриво кокетничать пред взором зрителя. Сцена, открывающая наш рассказ, происходит среди этого, всеми осмеянного, тумана; нелишне, однако, заметить здесь, что туман, о котором мы говорим, был июньский, а не ноябрьский.
На высоком мысе Девонширского берега стояла небольшая сигнальная станция, служащая для переговоров с судами, которые изредка становились на якорь на ближайшем рейде. Далее расположена была деревня, или, скорее, деревенька, которую мы будем называть Вичекомбом; на небольшом расстоянии от этой деревеньки стоял дом времен Генриха VII, окруженный парком и служивший местом жительства сэру Вичерли Вичекомбу, баронету времен короля Иакова I и владельцу поместья, которое хотя и не находилось в самом цветущем состоянии, но приносило годового дохода от трех до четырех тысяч фунтов и досталось ему в наследство от предков, восходивших к временам Плантагенетов. Сто лет тому назад английский баронет, а тем более баронет 1611 года, был особой гораздо более важной, чем ныне; а четыре тысячи годового дохода, особенно если они приобретались не притеснительными арендами, были тогда также значительны и оказывали почти такое же влияние на окружающих, какое ныне могут оказать доходы, по крайней мере, втрое большие. Несмотря, однако, на это, сэр Вичерли пользовался той выгодой, которая едва ли не важнее самих доходов и которая в 1745 году была более обыкновенна, чем в настоящее время. На расстоянии пятнадцати миль в округе он не имел ни одного соперника; ближайший его сосед, будучи важным государственным сановником, богачом и любимцем короля, обыкновенно жил при дворе, оставляя таким образом нашего баронета спокойно наслаждаться уважением всех окрестных жителей. Сэр Вичерли был один раз членом парламента, и этим ограничилось его политическое поприще. Добрый баронет с такой точностью исполнял свою обязанность, что не пропускал ни одного собрания; такая деятельная жизнь не доставляла ему никаких выгод и скоро совершенно истощила его терпение. Отказавшись от своего места, он удалился в Вичекомб, где и провел последние пятьдесят лет своей жизни, превознося до небес Англию и особенно ту часть ее, в которой лежали его поместья. Сэр Вичерли имел уже от роду восемьдесят четыре года и все еще был здоровым и крепким холостяком. Из пяти своих братьев он был старший; младшие, по обыкновению, должны были искать себе места в коллегии юстиции, в лоне церкви, в армии и во флоте. Места эти они заняли точно в таком порядке, как мы перечислили, так что второй брат посвятил себя юстиции и достиг звания судьи, он имел от своей ключницы троих сыновей, из коих старшему, умирая, назначил все свое состояние, приобретенное в течение долгой службы, а двум младшим купил места в армии. Третий брат вступил в духовное звание и, будучи еще викарием, сломал себе на охоте за лисицами шею, он умер безбрачным и, сколько было известно, бездетным. Это был любимый брат сэра Вичерли, который обыкновенно говорил, что «бедный брат его лишился жизни, подавая своим прихожанам пример доброго охотника». Следующий затем брат поступил в армию и умер в ранней молодости; наконец, имя младшего брата, служившего во флоте, было исключено из списков лейтенантов его величества по случаю кораблекрушения ровно за полвека до эпохи, с которой начинается наше повествование. После смерти викария все надежды сосредоточивались на одном судье, и все те, которые принимали участие в славе и долговечности дома Вичекомбов, весьма сожалели, что этот сановник не вступил в брак, несмотря на то, что ранняя смерть других братьев оставляла замок, парк и прекрасные