Стальной подснежник. Дана Арнаутова
и Эйнару пришлось ее успокаивать, мучаясь виной и стыдом. Нет, это не Тильда, да и не успела бы она. Но кто?
Снова и снова Эйнар перебирал всех, кто мог испортить наряд, и по всему выходило, что это горничная миледи. Мало ли что там девчонка говорит! Может, нарочно это сделала, по приказу самой хозяйки, а может – и нечаянно… Главное, что сам Эйнар опозорился, ведь в чем бы ни пришла его невеста к алтарю, виноват в этом он сам. Надо было отложить свадьбу, что ли. Послать за платьем в город… Но задним умом все крепки, а теперь… Ладно, придется извиниться после обряда – язык не отвалится.
За спиной вдруг пронесся шепот со стороны гостей. С обеих сторон. Эйнар медленно повернулся, зная, что сейчас все увидит своими глазами, и все-таки гадая, в чем же будет невеста. Хотя что гадать – наденет любой другой наряд. Не в простыне же, в самом-то де…
Шепот уже превратился в гул, кто-то из гарнизона присвистнул. Едва слышно, но Эйнар бы влепил двадцать нарядов вне очереди – если б мог посмотреть туда. Если б вообще мог посмотреть на что-то, кроме идущей по проходу женщины.
Его невеста… Что ж, она выполнила обещание – пришла в белом. Только то, что Эйнар на время онемел, не дало ему грязно выругаться в святом месте.
– Что-то я не понял, – очень тихо сказал стоящий рядом с ним Тибо. – Кто тут на ком женится?
Молча слушая, как гудит храм от шепота солдат и женских повизгиваний, Эйнар смотрел на медленно ступающую по дорожке магичку. Камзол, в котором леди была в день приезда, она сняла. Само собой, он же темный… Зато рубашка просто сияла белизной! Переливалась, как заснеженная горная вершина в солнечный день, аж искрила, только кружевные манжеты и воротник поблескивали чуть мягче. Низ рубашки леди заправила в штаны. Не белые, правда, а из светло-золотистой замши. Белых, видно, не нашлось. Узкие армейские сапоги на небольшом каблуке обтягивали стройные лодыжки и голени почти до колена, а выше тончайшая замша облегала бедра, как перчатка, и каждый в храме, от кухарки до новобранца, мог видеть, что фигура у леди – само совершенство. Если, конечно, этому каждому нравятся женщины, одновременно похожие на горную кошку и боевую шпагу.
Эйнар смотрел. И все остальные тоже смотрели на магичку. А проклятая рубашка мягко обрисовывала ее грудь, высокую, дерзкую, словно у едва созревшей девушки. И тем местом, где крепится рукав, рубашка сползала вниз почти до середины плеча. Кто бы ни носил ее раньше, плечи у него были поуже, чем у Эйнара, но уж точно не женские. И застежка ворота была мужская. Отделанная кружевом, но на правую сторону. Да и в талии – удивительно изящной – рубашку пришлось прихватить широким кожаным поясом с серебряными накладками. Дорогим, красивым, но тоже – мужским. Эйнар будто увидел на миг щеголя, носившего белый шелк и серебро, – аж в глазах потемнело!
И весь гарнизон видел это. Его, капитана Рольфсона, невесту, явившуюся к алтарю в рубашке с чужого плеча… Эйнар сглотнул. Еще раз и еще. Леди шла, смотря на него в упор, – о, она прекрасно знала, что делает. Потому что шла она…