Ремонт души, или В поисках Марии. Игорь Фарбаржевич
в сторону:
– Ищешь приключений на свой зад? Это раньше ты был богом. Сегодня ты – подземное дерьмо! Диггер! Понял?..
Курлычёв приподнялся, но тут же получил сильный удар от Длинного – ногой под дых. Он упал ничком на грязный асфальтовый пол, выронив гитару, которая с рассыпчатым звоном отлетела к ступенькам лестницы.
Прохожие в переходе старались побыстрее пройти мимо.
Незнакомец вскинулся было прийти на помощь, но в последний момент передумал.
Коротышка, тут же подобрал гитару и со всех ног кинулся вверх по лестнице.
Горбун выскочил из киоска на помощь музыканту. Он налетел на Длинного, пытаясь свалить с ног. Тот схватил его за шиворот и отбросил к стене.
– Не вмешивайся, падла! Двугорбым сделаю!
Наверху на улице раздались полицейские свистки.
Длинный метнулся к Горбуну:
– Слышь, Дромедар, передашь маэстро: если хочет вернуть инструмент – пусть отдаст долг и столько же «сверху».
И ранул по лестнице вслед за Коротышкой.
Горбун, которого назвали так же, как и одногорбого верблюда, склонился над поверженным Курлычёвым:
– Ах, ты ж, Боже мой!
Лицо барда было разбито в кровь.
Горбун бросился обратно в киоск, хватая первую попавшуюся бутылку минералки. Свинчивая на ходу пробку, он вернулся к музыканту и стал поливать его лицо водой.
Тут же собралась толпа зевак. С улицы спустился по лестнице лейтенант полиции.
Горбун его сразу же заметил:
– Курлыча избили, Васильич! И гитару спёрли. Ей же цены нет! «Ямаха»! Акустика!
Полицейский достал рацию.
Сквозь толпу зевак к поверженному Курлычёву энергично протиснулся Незнакомец.
– Разрешите… Пропустите… Я – врач.
– Разборка, Голубев! – прокричал полицейский по рации, но тут же связь прервалась.
– Голубев, ты где?!.. – орал в микрофон «Васильич». – Приём!
– «Скорая» наверху, товарищ лейтенант, – тоном, не терпящим возражений, сказал Незнакомец. – Помогите его отнести.
Вдвоем они осторожно подняли безвольное тело Курлычёва и понесли по ступеням на улицу. Горбун унёс на хранение в свой киоск гитарный футляр музыканта. Зеваки стали неохотно расходиться.
…Прислонив гитариста к мраморному парапету, над которым возвышалась буква «М», полицейский оглянулся по сторонам:
– А где же «скорая»?..
– Сейчас подъедет, – сказал Незнакомец и, приподняв шляпу, добавил:. – Можете возвращаться к своим обязанностям.
Лейтенант хотел было что-то ему возразить, но тут же, по-военному, отдал честь, развернулся и бегом бросился вниз по лестнице. А странный господин, подойдя к краю тротуара, властным жестом щёлкнул пальцами.
И тут! – из потока машин – появилась чёрная карета, запряжённая двойкой вороных коней. Никого из горожан этому не удивился, так как никто её не видел. Для всех в городе карета была невидимой.
Незнакомец распахнул дверцу, подсадил музыканта и следом сел сам. Затем вновь щёлкнул пальцами, и хоть возничего на облучке не было, лошади послушно тронулись в путь.
Курлычёв замычал и, открыв глаза, кинул мутный взгляд на мелькающий в окошках городской пейзаж.
– Куда