Российская история в афоризмах. В. В. Фортунатов
результат известен. Выбрали Михаила Федоровича Романова. Воля народа была выражена в решении Земского собора 21 февраля 1613 года о призвании на русский престол Михаила Романова. На соборе, по выражению В. О. Ключевского, «восторжествовала старая привычная идея "природного" царя», потому что «народный ум… не справился с новым положением и предпочел вернуться к старине.». На Земском соборе 1613 года было от 40 до 50 представителей духовенства, 16 бояр и окольничих, около 40 ополченских воевод, большая часть из которых была чашниками, стольниками и московскими дворянами, 19 приказных людей, 19 городовых воевод и около 300 выборных от городов. Всего до 500 человек, что свидетельствовало о его представительном составе. По мнению современной исследовательницы Л. Е. Морозовой, главную роль при избрании сыграли не ополченцы, не казаки и не представители городов, а высшая знать[37]. Опыт выборных царей, вызвавший ожесточенную борьбу за власть, показался элите того времени не очень удачным.
При избрании на престол участники Земского собора учитывали родство Романовых с Рюриковичами. Михаил Романов называл Ивана Грозного дедушкой, так как приходился ему внучатым племянником, а Федору Ивановичу – двоюродным племянником. В Михаиле Романове не было ни капли крови Рюриковичей, но в Федоре Ивановиче была кровь Романовых. Ведь его матерью была Анастасия Захарьина-Юрьева, брат которой Никита Романович Захарьин-Юрьев был родным отцом Федора Никитича Романова и родным дедом Михаила Федоровича Романова. Романовы пострадали от Бориса Годунова и не запятнали себя сотрудничеством с поляками. Многие считали, что Михаил Романов еще молод (16 лет), «умом не дошел и нам будет поваден».
«Нет сомнений в том, что кандидатура М. Ф. Романова устраивала большинство членов Земского собора: и прежних бояр (Михаил состоял в родстве со многими из них), и членов царского двора (его избрание гарантировало им прежнее положение), и представителей городов (не связанный с какими-либо политическими группировками, он мог стать гарантом законности и справедливого порядка), и в какой-то мере ополченских воевод (при молодом царе следовало ожидать быстрых продвижений по службе)», – характеризует ситуацию Л. Е. Морозова[38]. Она попыталась показать, что М. Романов был более самостоятелен, чем его обычно представляют, не был «послушной игрушкой в руках бояр». Но достаточно вспомнить, что этот царь не смел перечить матери, которая фактически запретила ему жениться на той, кого он выбрал. А отец – патриарх Филарет, вернувшись из польского плена, подписывал все государственные решения наравне с сыном.
Сложившееся о первом Романове мнение вряд ли удастся серьезно изменить. «Выбрали не способнейшего, а удобнейшего», – оценил происшедшее В. О. Ключевский, обозначая принцип «гнилого компромисса», который еще часто будет побеждать в отечественной истории[39].
1613 год представляется важной исходной точкой в возникновении своеобразного «маятника»: между космополитизмом и ксенофобией. С одной стороны,
Там же, с. 236.
В книге «Мои воспоминания» известный кораблестроитель, ученый, адмирал А. Н. Крылов рассказал занятную историю. Еще до революции вице-президент Российской Академии наук С. Ф. Ольденбург убеждал А. Н. Крылова занять место директора Императорской Пулковской обсерватории. А. Н. Крылов повторял, что он не астроном, а С. Ф. Ольденбург приводил различные резоны. Наконец, С. Ф. Ольденбург вспомнил русскую поговорку: «Ну, знаете, батенька, на безрыбье и рак рыба». На что острый на язык А. Н. Крылов ответил: «Да, а на бесптичье и задница соловей!»