НепрОстые (сборник). Тарас Прохасько
прийти, как нотариус вынимал сигарету из кольца, сажал посетителя в свое кресло, выдвигал ящик, вынимал два красных или желтых сладких перца – всегда свежих и сочных, одной рукой раскладывал большой кривой нож, болтающийся на ремешке в районе колен, вычищал перцы, положив на ладонь, спрашивал, что налить – паленку, ракию, сливовицу, бехеровку, цуйку, зубровку, анисовку, яливцивку, боровичку, наливал полные перцы, подавал один гостю, становился за столиком, вынимал из ящика лист бумаги, заостренный карандаш, поднимал рюмочку, говорил «дай Бог», глядя в глаза, выпивал, откусывал кусочек перца, сразу же наливал по второй, прикуривал сигарету (спички носил в кармане брюк у самого пояса, а сера была приклеена к одной из ножек стола), брал ее в ту же руку, что и кубок, а в левую – карандаш, сильно затягивался дымом и уже был готов слушать.
13. Нотаря[6] называли французским инженером.
Непростые нашли его в Рахове и предложили именно эту работу, потому что он выглядел скромно и героически одновременно. Такого хочется удивить, поведав что-то чрезвычайное из собственной жизни. А Непростым требовалось как можно больше таких историй и баек.
В Рахове французский инженер агитировал людей ехать в Бразилию, выписывая настоящие билеты на корабль из Генуи.
Когда-то он действительно был французским инженером. Прожил двадцать лет в Индокитае, занимаясь дренажными системами, изучая курение опиума, тайский бокс, бабочек, орхидеи и дзен. А одновременно сочинял этнологические и геополитические фельетоны для крупных европейских газет. Несколько его писем перевел Осип Шпитко. Их опубликовали в «Деле», акцентируя внимание на том, что автор – из рода Орликов.
Непростые ходили в Криворивню и посоветовали Грушевскому препроводить инженера во Львов. Через Маньчжурию, Туркестан, Персию, Грузию, Одессу, Черновцы, Станислав, Галич, Рогатин и Винники он наконец доехал и получил работу в этнографической комиссии НТШ[7]. Получил командировочные, предназначавшиеся Шухевичу, и выехал на Гуцульщину. Но опыт нескольких малых войн, в которые он попадал в течение жизни, не позволял изменять себе как фольклористу. Французский инженер сделал крюк в Будапешт и раздобыл все необходимые бумаги, дающие право завербовывать иммигрантов на территории Австро-Венгрии.
14. В Яливце французский инженер одевался одинаково каждый день с 1900 по 1921 год. Широченный белый фланелевый костюм, сшитый без единой пуговицы, полосатые бело-салатные рубашки, распахнутые на груди, пробковые сандалии. Только зимой он заворачивался в покрывало, набрасывая его на голову как капюшон. Даже после 1914 он сидел в своем кабинете, выслушивая и конспектируя все, что приходили рассказывать разные люди. Рассказчики получали изрядный гонорар, а записи с историями и грезами, прозрениями и безумными идеями анализировались Непростыми.
Это французский инженер научил Себастьяна, что самосознание находится в подошвах, а самовосприятие можно менять, становясь иначе или наступая