Сюртук. Вячеслав Кеворков
– рыбы на всех хватало. Лови сколько угодно! Луга в излучине реки скотину кормами обеспечивали на всю зиму. На одном берегу, как и положено, в самой высокой точке церковь стояла старинная, но не хилая, а крепкая, с высоченной колокольней, золоченым крестом, с могучим колоколом. Еще в позапрошлые века построена была. И над рекой, и над поселком возвышалась. Так что с ее высоты и греховные, и благие дела каждого видны были. Она все пережила.
Люди в селе, что на низком берегу располагалось, жили всегда зажиточно. И до советской власти, и когда колхозы образовались. С колхозами поначалу стало чуть похуже, но в целом никто тут нужды не испытывал. Земля в обиду не давала.
К тому же председателем колхоза выбрали местного учителя, который хорошо знал и особенности тех мест, и людей, там живущих. По характеру мужчина был умный и крепкий. С вождями, в том числе и партийными, старался не ссориться, но никому чужому у себя хозяйничать не позволял. Ему пытались вредить, устраивали всякие политические провокации или разные проверки, да ни за что так зацепить и не смогли. Перед государством он отчитывался исправно, поэтому в конце концов его оставили в покое. А больше ему ничего не нужно было.
В сельской местности всегда о благополучии хозяина судили по дому, в котором он живет. Самый основательный и самый красивый дом в этом селе был построен еще в конце прошлого века. Принадлежал он семье ветеринара. В свое время Федор, глава семейства, учился ветеринарному делу в столице, но жить в городе не стал, а приехал на село. Скоро женился на местной красавице, и они ладно зажили. Да тут Первая мировая война началась. Ветеринара сразу на фронт забрали, где его осколком ранило. Свои вынести не успели, к немцам в плен попал. Те узнали, что он ветеринар и тут же в Германию отправили. Там он долго работал, и к своим российским ветеринарным знаниям еще и немецкие добавил. Язык немецкий выучил. Но у него раненая рука стала слабеть, и так случилось, что немцы его домой отпустили.
А дома – послевоенная разруха, проблем много было. Федор был человеком деятельным, сразу начал трудиться день и ночь. К нему за много километров живность приводили, да и сам он ездил немало, за что ценили его и уважали.
Да и не только живность, но и со своей хворью люди приезжали. Ну, конечно, за излечение скотины и самих себя его щедро благодарили. И по-другому быть не могло. Ведь на Руси как заведено: если доктор или ветеринар – не важно – за лечение «благодарственную подать» не берет, значит – он сам в выздоровление больного не верит.
Поставил Федор себе новый дом, двух рысаков разъездных завел. Главным увлечением его стали всякие коляски, брички, пролетки. По весне он их сам черным лаком в несколько слоев покрывал, говорил, что поверхность у них должна быть как у рояля. В воскресные и праздничные дни запрягал он в коляску любимого рысака и отправлялся с молодой женой в город. Принимали его везде с почетом. И зависти к нему ни у кого не было, потому как все видели, каким тяжелым трудом во благо всех он свое благополучие сколачивал. Зависть у людей появляется к тем, кто нечестным путем разбогател, а к тем, кто своим горбом и головой богатство приумножает, к