Глория мунди. Марина Москвина
ен? Имеется ли свободная воля, право выбора, рост и развитие личности, о чем я который год кручу шарманку студентам и старшим школьникам, а сама ни в одном глазу – например, насколько я безумна, или кто дышит, когда я дышу, кто думает, когда я думаю, предчувствует, осязает? Или мы движемся предопределенными орбитами, и не существует силы, которая бы изменила этот незыблемый маршрут?
Вдруг на твою голову обрушивается Милость в виде богини плодородия, чей теплый виолончельный голос в одно прекрасное утро произнесет в телефонной трубке:
– Несите-ка всё, что вы написали, – я хочу выпустить в свет ваше ПСС (полное собрание сочинений). Сначала оптом – в твердом переплете. Потом в розницу – в мягоньких обложках дешевых, чтобы народ мог купить и прочитать. А вы пока пишите новый роман!
Вот так – Пестунья Небесная! – то вместе, то поврозь начали выходить мои творения – весьма и весьма немногочисленные, причем столь малого объема, что Лёша вынужден был их укрупнять и укреплять, оснащая иллюстрациями.
– Ого, как ты много уже написала, – всё равно ворчал Лёшик.
– Это при том, – отзывалась я, – что пишу абзац в день.
– Но с каким постоянством! – восклицал он. – Люди то запьют, то закручинятся, то во что-нибудь вляпаются, то разводятся, то меняют квартиры… а ты – абзац в день, абзац в день.
Видя, как в поте лица Лёша иллюстрирует мои труды, я поинтересовалась, прочел ли он их, а вернее, со свойственной мне душевной тонкостью, – «Перечитал ли?»
На что тот высокомерно ответил:
– Мне это вообще не нужно – читать да перечитывать. Вы мне скажите название романа, кто написал – приблизительно. И картинки будут лучше, чем текст, я вас уверяю. Пускай это всё читают художники без воображения!
Как ни странно, мое безыскусное ПСС немного обогатило нас. И поскольку я всегда была и остаюсь мечтателем, заблудившимся в мире искусственных спутников, сверхзвуковых самолетов, пластмассовых ложек, алюминиевых аэровокзалов, торговых центров и рукотворных солнц, – я собралась на эти деньги отправиться в Гималаи, в закрытое для европейцев королевство Мустанг и Бутан, – бродить по долинам затерянных миров. Я уже видела себя исследователем, ступившим на неизведанную землю, мечтала о приключениях, опасностях, сильных ощущениях, когда жизнь снова ставит тебя, как древнего человека, под звездами – лицом к лицу с мистерией земли.
Но вместо того, чтобы взойти семенами странствий, мой благодатный золотой дождь неожиданно оросил почву для капитального ремонта.
Целостный микрокосм распался на картонные коробки, добытые Лёшей в табачном киоске. Они проплывали перед нашими носами, источая крепкий запах табака фабрики имени Клары Цеткин, медленно скользили, словно по реке, превращаясь в двухмерные силуэты, скрываясь в ее первородных водах.
От макушки до пят мы покрылись белым порошком, на расстоянии вытянутой руки не видно ни зги, небритый молдаванин Марчелло в качестве аванса забрал всю сумму на ремонти ушел. Мы были уверены, что он не вернется, но утром он появился с капитанской трубкой и в тельняшке. До полудня они с супругой Виолеттой что-то рушили, а чуть пробьет восемь склянок, бригадир выуживал трубку и начинал ее раскуривать, пока Виолетта гоняла за бутылкой. Несколько месяцев у нас в доме шумел перегарно-морской прибой. После чего наступил полный штиль, поскольку молдаване канули в Лету. А вместо них воцарился истинно русский Данила-мастер, который с порога объявил, что он нам не жалкий пьяница, но – бери выше – алкоголик в завязке. Данила утомлял тем, что зычно разговаривал сам с собой. Мы были на пороге нервного срыва, когда его сменил армянин Макбет – очень симпатичный, абсолютно без зубов, он предпочитал тихую задушевную беседу с трубами в канализационном шкафу.
В разгар ремонта ко мне приехал человек из деревни, Юра, с двумя взрослыми сыновьями – забрать, что не нужно из мебели. Хотела ему всё отдать, такой он белобородый, благостный. Даже свой детский столик, который еще сделал одноглазый столяр Котов, когда мы жили в Большом Гнездниковском переулке.
А Юра:
– Не надо, не отдавайте детский столик! Пусть он останется с вами. Как вы милы мне. Я обязательно должен вам сказать. Негодяй буду, если не скажу, – надо пить структурированную воду! По тридцать граммов на килограмм веса – церковную, из родника, фильтрованную – сырую! Три месяца – и никогда не будете болеть! Вы запомнили? Ну как вы милы мне, дайте я вас обниму!..
Ушел, потом стучит, звонок не работает. Я открываю дверь – Юра:
– Вы запомнили? Воду! Пить воду!!!
Старых вещей лишились по требованию сына. («Надо, чтобы в доме постоянно звучало эхо! – считает мальчик. – Как только эхо пропало, значит, в доме творится что-то неладное…») Тридцать уже не помню какая годовщина нашей свадьбы, Лёша продал картину под названием «Живущий в хоботе идет на Северный полюс», и мы в «Икее» заказали кровать. Лёшик так и сказал:
– На эту знаменательную дату я подарю тебе кровать.
– А я, – говорю, – подарю тебе любовь на этой кровати!
Из экономии Лёша подружился с мастером-сборщиком