Девичья память. Надежда Волгина
на потянулась к пачке «Парламента». Привычным движением достала сигарету, щелкнула Zippo и глубоко затянулась, прикрывая глаза. Как же она любила курить, особенно первые две затяжки, когда в голове уже появился легкий хмельной туман, но не успел загустеть, превратиться в навязчивый.
Еще что ли выпить? Никак не получается отвлечься! В голове одна работа. Куда это дело годится? Пятница же. В кои-то веки решила расслабиться.
Нина махнула официантке, поймав ее взгляд, и показала на бокал. Та кивнула, дописала заказ за соседним столиком и подошла к ней.
– Повторить коктейльчик? – улыбнулась девушка, забирая пустой бокал и тарелку из-под креветок.
Сколько за день ей приходится улыбаться, некстати подумала Нина, рассматривая лучики мимических морщинок на симпатичном и молодом лице официантки. Состарится раньше времени, если и дальше будет продолжать в том же духе.
– Да, пожалуйста, – буркнула она излишне сурово.
– Что-нибудь из закуски еще принести? – по-прежнему дружелюбно поинтересовалась Валя, как сообщал стального цвета бейдж на кармане белоснежной форменной блузки.
– Еще креветок. Только масла поменьше, пожалуйста.
Дружелюбие официантки бесило. Кому и что она пытается доказать? Ведь устала же за целый день. Поди, на ногах еле держится. А туда же – улыбается всем подряд. Лучше бы столы протирала чаще, больше было бы пользы. Нина демонстративно смахнула крошки со стола и отвернулась в сторону сцены, где стареющая матрона, надрывно и сильно фальшивя, пыталась петь джаз.
Вернулась официантка Валя, неся поднос с третьим за сегодняшний вечер коктейлем для Нины.
– Креветки будут через несколько минут, – сказала девушка, ставя перед Ниной невысокий бокал с любимым Мохито.
– Спасибо!
«За это время я успею с тобой расправиться», – подумала Нина, любовно проводя пальцем по запотевшей стеклянной поверхности, оставляя прозрачную борозду. Листья мяты, что плавали в мутноватой бесцветной жидкости, источали приятный аромат, смешиваясь с запахом дольки лайма, надетой на кромку бокала. На официантку предпочитала не смотреть, чтобы не раздражаться от ее дружелюбия, которое считала наигранным, показушным.
Распрямила соломинку и сделала несколько мелких глотков, чувствуя, как мятно-лимонная прохлада наполняет рот и исчезает, оставляя приятное послевкусие. Замечательный коктейль. Привкуса рома практически нет, и хмель не накатывает, а наступает медленно, незаметно. Правда, увлекаться не стоит. Можно не рассчитать и выпить лишнего. Тогда мучительное похмелье неминуемо. Но свою норму она знает. Еще один и баста.
Сцена опустела, как и попытки изобразить джаз. Бар наполнила приятная музыка – ненавязчивая, приглушенная, то ли диско, то ли размышления на вольную тему. Давно пора! Под хриплые завывания и мысли рождались соответствующие – никак не удавалось переключиться на себя.
Официантка принесла креветки, жаренные в масле и специях. Отдельно подала чашку с теплой водой и небольшое полотенце.
– Не надоело улыбаться? – Вопрос сорвался с губ неожиданно, подумать Нина не успела. Видно, третий коктейль сыграл не последнюю роль. В любом случае, уже спросила и не особо жалела, наблюдая, как улыбка на лице Вали уступает место недоумению.
Впрочем, справилась девушка быстро, чем даже восхитила Нину.
– Мне за это платят, – ответила Валя, и только очень внимательный слушатель, какой и была Нина, уловил бы сталь в ее вежливом голосе.
– Вам платят за работу, не так ли? Вместо того чтобы скалиться, лучше бы стол вытерли.
– Улыбаться мы обязаны всегда и всем. Это прописано в должностной инструкции. А стол я сейчас вытру. Обязательно! Еще какие-нибудь пожелания будут?
Невозмутимая, предельно вежливая и прямая, как струна, Валя смотрела на Нину, слава богу, без улыбки.
– Принесите еще Мохито, а через час – счет. Это все.
Не стоит тратить время, которое Нина очень ценила, на разборки с обслугой. Их работа – сделать так, чтобы посетителям было удобно. И если для этого не нужно улыбаться, значит, и это они должны выполнять.
Еще не открыв глаза, Нина поняла, что не дома, и что голова раскалывается от боли. Запах казенного жилья, смешанный с парами алкоголя, наполнял воздух. Одеяло давило тяжестью не в пример домашнему – легкому из коллофайбера. Тело покрылось болезненной испариной, а голова провалилась в «жидкую» синтепоновую подушку.
Только не это! Нина рассматривала брюнетистый затылок и прислушивалась к негромкому похрапыванию, боясь пошевелиться. Только не ночь любви неизвестно с кем!
Минут через пять, показавшихся ей вечностью, она решилась выбраться из-под одеяла. В голове шевелились смутные воспоминания. На журнальном столике стояли две рюмки и ополовиненная бутылка водки. Из закуски, кроме пустой банки из-под красной икры – ничего. Даже ложек и тех не было. Пальцами они, что ли икру таскали?
Голова трещала, тело тряслось от похмельной слабости. На казенный интерьер Нина старалась не смотреть,