Ирландское сердце. Мэри Пэт Келли
вынула оттуда длинную шелковую ночную рубашку с глубоким кружевным вырезом и приложила ее к себе.
– Одна из вещиц Долли. У нее для любой декорации всегда есть правильный костюм, – усмехнулась Кэрри. – Ну, ей ведь необходимо вести за собой мужчину. Что же до меня, то я предпочитаю фланель.
– Думаю, я буду спать одетой – на случай, если среди ночи придется вскакивать и бежать, – сказала я.
На мне по-прежнему была черная похоронная одежда.
– Макшейн не знает, где вы. К тому же охранником тут – крутой мужик, тертый старый калач. Поспите хорошенько и на целую ночь забудьте о том, что с вами случилось.
Но я не смогла раздеться. Так и лежала без сна, вцепившись в простыни и прислушиваясь к малейшим шорохам в коридоре. Я хотела было передать записку для Генриетты через шофера Долли. Но Кэрри сказала:
– Ну конечно, замечательно! А что, если Тим следит за вашим домом и увидит, как к нему подкатывает Реймонд на «Даймлере» Долли?
– Но у меня совсем нет одежды, – возразила я. – Только это черное платье.
– Купите все в Нью-Йорке, – успокоила она меня. – Сразу отправляйтесь на Деланси-стрит.
Нью-Йорк? Париж? До этого я никогда не уезжала из Чикаго дальше, чем в Игл-Ривер, штат Висконсин, где у Эда был летний домик. Теперь же мне казалось, что я уже вообще никогда не смогу сомкнуть глаз. Но я ошибалась.
Меня разбудили лучи восходящего солнца. Поначалу сбитая с толку, я растерянно разглядывала незнакомую комнату, но потом все вспомнила и резко села на кровати. Тим. Долли. Париж. Кэрри похрапывала рядом.
Я стыдилась даже думать о случившемся. Я бы не смогла рассказать это Майку. Он бы не ограничился разговорами с Тимом Макшейном. Он оторвал бы голову мерзавцу – или, по крайней мере, попытался бы. И одному Господу известно, что Тим сделал бы в ответ. Даже подумать страшно. У Тима есть пистолет.
Ладно, что теперь? Я должна кому-то дать знать, что уезжаю. Эду, наверное. Как раз сейчас он должен двигаться в мою сторону. Он уже давно завел привычку бегать на рассвете вдоль озера даже зимой. Один старый боксер как-то сказал ему, что все, что ему требуется для ринга, – это час утреннего бега. «В результате у тебя будет пара крепких ног, мощные легкие и сосредоточенный ум», – заявил он ему.
Эд говорил, что это работает. Он ведь оставался непобедимым во всех схватках в Брайтон-парке. Благодаря тому, что он выносливее противников, объяснял он мне. По его словам, нужно было как-то объяснять то, что он оставался на ногах даже под градом ударов.
Я поддразнивала его:
– Господи, Эд, ты слишком тощий, чтобы стать следующим Джеком Демпси[12]. Так зачем ты это делаешь?
– Для меня достаточно быть чемпионом Брайтон-парка, – отвечал он.
Сам он уже давно не боксировал, стал серьезным инженером. Но во время всех боев по-прежнему находился где-то рядом с рингом. А еще бегал по утрам, после чего заскакивал на раннюю мессу в церковь Святого Имени Господнего. Я взяла билет на корабль, деньги, написала записку Кэрри и вышла из номера.
Я
Уильям Харрисон Демпси, более известный как Джек Демпси, – американский профессиональный боксер, чемпион мира в супертяжелом весе.