Майкл Норват. Том 1. Виктория Падалица

      Я развращенный деспот. То есть, Майкл Норват. В чем моя особенность? Я жесток, безжалостен, порочен, сексуально ненасытен. Железная воля, чудовищный нрав, горячий темперамент. Угнетающий взгляд, требующий тотального подчинения. Беспринципная правда, подавляющая любую другую. Вместо сердца – антрацит.

      Что исповедует Майкл Норват? Грязный секс. Пытки. Виски. Рок. Одним словом – зверь. Даже кое-кто Дьяволом называл. Вот, с кем ассоциируется парень с непростой судьбой. Но никто из тех умников и умниц, повесивших на меня ярлык бездушной сволочи, и не догадывается, каким образом я приобрел сей статус. Кому-то он покажется завидным, но я так не считаю. Это проклятие. Клеймо на всю оставшуюся жизнь!

      Немаловажную роль в становлении меня в качестве тирана сыграли женщины. Они всегда видели во мне власть как главный критерий оправдания их слабости, зависти и лени. Покорные до тошноты, согласные на все. То и нужно этим сукам: хотят видеть меня зверем, желают валяться у моих лап и выполнять любые извращенные приказы. Не ради любви, женщины используют меня. Когда я понял это, что случилось довольно скоро, с удовольствием начал использовать и их. Выворачивать наизнанку, а затем бросать. Не за что уважать женщин. Так говорил мой отец. А потом и я взял его слова в качестве главного принципа. Каждая голодная до денег тварь, конвейером проходящая через меня, все сильнее утверждала тот принцип понимания гнилой и продажной женской сущности. Искренность и любовь? Нет. Валюта и доминация – вот и все, что им нужно! Одно водил своей зарплатной картой по «паховому терминалу» сучек!

      Девочки, сверкая одержимыми глазенками, изнемогали, умоляя, чтобы им запихнули побольше денег в их бездонные глотки. А я и запихивал, причем, не жадничая, а затем как можно глубже проталкивал кое-чем другим. А им нравилось все это. Ради банкнот терпели все, что я творил! Чего только не проворачивал по молодости с женщинами! Даже самому вспоминать жутко. С другой стороны, почему нет? Зачем их жалеть? Не знаю человечности. Нет во мне такого к женщинам! Женщин надо любить?! Не смешите! Не знал я любви, не был любим. Долбить до потери пульса – вот, чего они заслуживали.

      Мою светлую сторону еще во времена юности довольно быстро поглотила тьма. Случилось это в шестнадцать лет. Причиной тому стала обида на весь мир. Я считал, что изуверством и издевательством смогу отомстить за ту боль, что причинила мне главная женщина. Моя мать. Та, что бросила меня и отца ради любовника! Детство прошло в грязи, я увидел порок собственными глазами слишком рано. Со мной никто не нянчился. Никто не объяснял, что плохо, а что хорошо. Я рос сам. Рос и наблюдал за тем развратом, что окружал меня. Но при этом достигал собственных высот, как в науке, так и в работе. Каждый день впитывая от отца ту первопричину, из-за которой у меня не было матери, мое мальчуковское сознание упорно ломалось не в пользу слабой половины человечества. Отец как единственный мужчина, с кого следовало бы брать пример, слыл ужасным человеком. Уровню тирании, непоколебимой самовлюбленности и бездушности Майкла Норвата-старшего можно было завидовать бесконечно! Насколько помню, после ухода матери из семьи отец без разбору бросился менять женщин. Я видел это и знал, что так нужно, запоминал и впитывал то, что делал он. Больше не на кого было равняться! Именно отец повлиял на мое восприятие действительности. Искаженной, грязной, порочной действительности. Но зато моей!

      Страшно представить, каким бы я стал, если б продолжил жить в свое удовольствие и дальше. Наверняка, черти приняли бы Майкла Норвата боссом в ад без конкурса! Но, к превеликому счастью, почти сразу появились самые крепкие рычаги подавления звериной сущности – дети. Дети всегда смягчали меня, заставляли оставаться человеком. Не ради себя. Ради них.

      Но только не ради женщин.

      Я познал многих самок. Очень многих! Но главных, которые оставили неизгладимый след в моем сердце и врезались в память, лишь три. Да, три женщины, не одна, как следовало ожидать.

      Вот так и добился статуса тирана. Развращенного деспота. Пока в мою черную, как уголь, душу не ворвалась она – последняя из моих самых дорогих женщин.Она сломала беспринципные устои, выжгла искаженные постулаты, которые ни один десяток лет считал для себя истиной. Она перезапустила меня.Убила прежнего Майкла Норвата.

      А мне не оставалось иного выбора, кроме как впустить в сердце и разум то непривычное наваждение, что насильно вторглось и забрало и без того редкий покой.

      Чувство, которое стягивает самообладание, сплющивает отторжение и уплотняет непокорность, словно асфальтоукладочный каток, превращающий несвязный грунт в абсолютно гладкую поверхность, поселилось внутри меня. Когда это подселение произошло, я не понимал, что со мной творится.Это непривычное ощущение пугало и приводило в ярость, но не отпускало, как бы не старался избавится от него. Меня настигло то незавидное сумасшествие, что принято называть любовью. Любовь прекрасна? Как по мне – это безумие! Транс, попав в состояние которого, уже не выйдешь оттуда самим собой, если вообще найдешь выход.

      А Майкл Норват, то есть я, получив возможность обрести