Согнутые люди. Номен Нескио

      Главный и единственный офис мелкого телеканала «Москва ТВ» ещё благоухал свежей краской и привлекал к себе внимание новой пластиковой облицовкой, ковровыми дорожками в коридорах и мягким светом с претензией на стиль и вкус. Какая-то надоедливая возня и шум, оторвали генерального директора телеканала Бориса Львовича Ротберга от кучи рисунков, лежащих на столе. Он нервно поёрзал в кресле и нажал кнопку вызова секретаря. Ему не ответили. Подождав минуту, Борис Львович поднялся и направился к выходу. Желая открыть дверь, он наткнулся на препятствие и чуть не свалил стоявшего на стремянке рабочего. В дверях приёмной показалась Регина, тридцатилетняя миловидная женщина держащая в руках тарелочку с пирожным, которая сразу же стала объяснять:

      – Борис Львович, рабочие оформляют ваш кабинет. Вот, сами посмотрите, а я лишь на секунду отлучилась. Простите меня. Вам нравится оформление? Взгляните.

      Она указала на дверь, на которой сверкала табличка: «Генеральный директор телеканала „Москва ТВ“ Ротберг Борис Львович».

      Генеральный посмотрел на табличку и мрачно произнёс:

      – Когда сдохну, можете открутить, на памятник сгодится. Только годы жизни надо дорисовать.

      Улыбки моментально слетели с лиц рабочих и секретаря. Ткнув пальцем в Регину, он приказал:

      – Зайди ко мне немедленно, а то по селектору тебя не докричишься.

      Женщина схватила со своего стола планшет и последовала за директором. Усевшись в кресло, Борис Львович взял в руки кипу листков из твёрдого картона и, потрясая ими в воздухе, спросил:

      – И так… Что это?

      Регина подняла брови и с удивлением переспросила:

      – Это?

      – Ну да, вот это что? Или ты тут видишь слона?

      – Ну-у-у… Хм… это эскизы.

      – Эскизы значит!

      – Да. Мы наняли художника и он вот… нарисовал.

      – Подождите-подождите… Мы на рынке почти семь лет…

      – Пять… – осторожно поправила женщина.

      – Ну, допустим, что пять, хотя замыслам тоже нужно время, чтобы родиться. Или ты думаешь, что вот так раз – и на пустом месте тебе телеканал? – он разложил на столе картонные эскизы и, указав на них, спросил. – Как ты думаешь? Вот с этими каракулями могут нас воспринимать серьёзно? Вот…, к примеру, вот эта мазня… Что это за перелетный дятел полярный?

      Регина посмотрела и хриплым голосом ответила:

      – Ну, это как бы голубь, который несёт ветвь, то есть весточку, вести… в общем… новости.

      – Тогда тут больше подойдёт сорока и к хвосту ей надо пририсовать список отмороженных журналистов, которые согласятся творить под таким логотипом…! Есть у вас такие люди?

      – Ну кадрами занимаются эти… отдел кадров, а утверждаете кандидатуры вы. Кстати, резюме художника вами так же утверждено.

      – Правильно, утверждаю я. Тогда пририсуйте мою голову этой «вороне», чёрт побери! Так будет достоверней. А писанина в резюме прямо противоположна его способностям. И у меня совершенно нет ни времени ни желания ждать, когда он докажет обратное.

      Регина молчала, искоса поглядывая то на дверь, то на начальника, который продолжал перебирать рисунки.

      – Танцующий земной шар с видеоплёнками… акулы какие-то, на что это вы намекаете? Акулы пера что ли? Это прошлый век, к тому же у нас вся аппаратная на цифре работает, у нас цифровое вещание. Вы вообще понимаете, где вы работаете? Одно из важнейших искусств, как когда-то сообщил всем товарищ Ленин… А мы сейчас похожи на сурикатов, которые стоят столбиками и ждут, когда им подадут аккредитацию в Думу или Кремль.

      В кабинете повисла напряжённая пауза. Директор хлопнул ладонями по подлокотникам и продолжил:

      – Ну хорошо, давайте оставим живность в покое и обратимся к неодушевлённым предметам, вернее к их изображениям. Вот буквы «ТВ», почему в какой-то серой тени? Серость – это недосказанность, убогость… Вот как раз убогость я явно вижу. Убогость, а не будущую популярную новостную телекомпанию. Понятно?

      – Понятно, – кивнула головой Регина. – А что делать? К тому же художник требует платы за работу.

      От такого известия Борис Львович даже икнул:

      – Что?..