И тогда она исчезла. Лайза Джуэлл
мешки под глазами.
Что сваленные в кучу вещи почти месяц ждут, когда же их отнесут в химчистку на соседней улице.
Что в прихожей порвались обои.
Что на подбородке достигшего половой зрелости Джейка жутко противный пушок.
Что корм залежался в кошачьей мисочке и начал попахивать, а мусор, кажется, никто и не думает выносить – до чего же все ленивы, просто утрамбовывают отходы в ведре!
И ведь никто не хочет убирать квартиру, сваливая работы по дому на Лорел, – домочадцы знай себе утыкаются носами в плоский телевизор, не обращая внимания ни на что другое.
Именно так Лорел воспринимала свою идеальную жизнь: как вереницу неприятных запахов и невыполненных обязанностей, пустячных забот и просроченных счетов.
И вот однажды утром ее дочка, ее Золотая девочка, ее младшенькая, ее кровиночка, ее вторая половинка, ее гордость и радость покинула дом и не вернулась.
И что Лорел чувствовала в те первые мучительно текущие часы? Что наполняло ее мозг, ее сердце, заменяя все мелкие проблемы? Ужас. Отчаяние. Мука. Смятение. Горе. Страх. Разбитое сердце. Все, что можно выразить этими самыми драматичными словами, но даже их было недостаточно, чтобы описать ее жуткое состояние.
– Она у Тео, – сказал Пол. – Почему бы тебе не позвонить его маме?
Но Лорел уже поняла, что дочь не заходила к Тео – ведь ее последний разговор с мамой был таким:
– Я вернусь как раз к ланчу. Лазанья осталась?
– Ровно одна порция.
– Не дай Ханне добраться до нее! Или Джейку! Обещай!
– Обещаю.
Потом раздался щелчок входной двери, означающий, что в доме стало на одного человека меньше. На того, кто мог бы зарядить посудомоечную машину, или позвонить по телефону, или отнести Лемсип – лекарство от простуды – наверх, простуженному Полу. Все эти вещи раньше казались Лорел самыми надоедливыми в жизни.
– Пол простудился.
Скольким людям Лорел сказала это вчера и позавчера? Устало вздыхала, закатывала глаза: «Пол простудился».
Такова моя ноша. Моя жизнь. Пожалейте меня.
Но маме Тео Лорел все же позвонила.
– Нет, – сказала Бекки Гудмен, – ее у нас нет. Очень жаль. Тео толчется здесь целый день, и мы вообще ничего не слышали об Элли. Дайте мне знать, если я могу что-то для вас сделать…
К тому времени, когда день начал клониться к вечеру, Лорел успела обзвонить всех друзей Элли и зайти в библиотеку. Там дали просмотреть видеозаписи камер наблюдения – Лорел убедилась, что Элли сегодня не заходила. Когда солнце село и дом погрузился в прохладную темноту, разрываемую каждые несколько минут беззвучными голубыми вспышками далекой грозы, Лорел, наконец, уступила изводящему страху, который рос внутри нее весь день, и вызвала полицию.
Тогда-то Лорел в первый раз возненавидела Пола. В халате, босой, пахнущий простынями и соплями, он без конца фыркал и сморкался. Из его ноздрей вырывалось ужасное бульканье, изо рта – тяжелое дыхание, похожее на предсмертные