Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля. Владимир Лузгин

      Дождь пошёл вперемежку с крупою,

      Стопроцентно удачу суля,

      Лишь не дрогни, рука, с перепою,

      И осечься не сметь, капсуля.

      Мастерами расставлены точно

      В снег по грудь косяки профилей

      Под сияющим солнцем полночным,

      В майский день, что не знает ночей.

      Вот и гуси, за стаею стая,

      Сыплют с тёплых китайских озёр,

      Предпочтя чужеземному краю

      Заполярный родимый простор.

      Чтобы вовремя отгнездоваться,

      Подрастить хлопунцов и потом,

      На крыло их поставив, подняться

      На порывистом ветре крутом.

      Но куда им до магнумских новшеств!

      И господь вряд ли в силе помочь

      В миг, когда на картечь напоровшись,

      Загогочут и кинутся прочь,

      И, оправившись, духом воспрянут,

      Набирая потерянный лёт,

      Иль подранками в сторону тянут,

      Или мёртвые бьются об лёд.

      А потом кто-то сделает снимок

      И на кровь выпьет граммы свои,

      Закусив золотым апельсином

      После сала домашней свиньи.

      Должен не кто-то, а лично сам

      Встать и ударить он

      Волчьей картечью по злым глазам,

      И поменять патрон.

      После не в яму, не в чистый луг,

      Сколько бы не был нем,

      Членораздельно и внятно вслух

      Всё рассказать всем.

      Господи! Дай нам хоть одного,

      Способного сделать так,

      Чтобы рассеялось бесовство

      И отступил мрак.

      Боже! Грехи ему отпусти,

      В водах своих омой,

      Если не поздно ещё спасти

      Падший народ мой.

      Душа твоя открыта неспроста.

      В ней царствуют покой и постоянство,

      Она легка, воздушна и чиста,

      Как кукла из японского фаянса.

      И знают все, что ты наверняка

      Её достойна поступью и взором,

      Ты так чиста, воздушна и легка,

      Как кукла из китайского фарфора.

      Но мир вокруг циничен, зол и груб,

      А куколки хрупки и уязвимы,

      И не спасёшься ты от пьяных губ,

      Хотя и будешь звать его любимым.

      Дым над городом, над полями,

      Впрочем, трудностей не чиня,

      Просто вспомните: рядом с нами

      Ингушетия и Чечня.

      Боже праведный, это ж было,

      А потом закрутило так,

      Что, казалось, навек отбило

      Жажду драки у забияк.

      Обещали кому угодно:

      Никогда, никогда, никогда,

      Так в движении сумасбродном

      Оглянитесь же, господа.

      То не тучи темны от града,

      И хотя далека беда,

      Просто вспомните: с нами рядом

      Адыгея