Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью. Вадим Месяц
и эпиграммы, «Житие протопопа Аввакума», древнеанглийскую поэзию, французский XIX, американский и русский XX век и т. д. Открытий было много, и большинство из них не хотело умещаться на языке и формулироваться в слова, да я и не ставил себе такой цели. Одно из них, пожалуй – главное, я все же сформулирую. Настоящая поэзия всегда прибавляет жизнь к жизни. Не отнимает, не имитирует, не использует, а – прибавляет.
Что это значит? О, я говорю сейчас о предельно простых вещах. Прибавить жизнь к жизни – это значит вылечить больного, родить и вырастить ребенка, спасти тонущего, поддержать погибающего, посадить дерево, научить мудрости, сосчитать звезды и восхититься, построить дом. «Мы говорим о человеческой природе. И в ней всегда останется стремление к подлинному, пока есть такие вещи, как мама, земля, море… смерть…» (В. Месяц).
Отнять жизнь от жизни – это предать, не оценить красоту, спилить дерево, качать нефть из недр и обогащаться, воровать, пользуясь властью, обмануть, заразить, не спасти. Сейчас мы как-то забыли, что для прибавляющих жизнь к жизни Данте открыл сферы «Рая», а для отнимающих, уменьшающих запас жизни на Земле – воронку «Ада». Поэзия и жизнь нашего века, к сожалению, построены так, что со времен «Фонтана» Дюшана профессионалы от искусства в основном отнимают от жизни энергию жизни, чтобы обеспечить и подпитать себя, свой собственный успех. И всё бы ничего, но в результате такого распределения ролей поэзия претерпела стремительную метаморфозу, которую почти никто не заметил и не оценил с предложенной точки зрения, и теперь вместо того, чтобы прибавлять жизнь к жизни, поэзия стала отнимать жизнь у жизни. Перестала быть поэзией. Это словотворчество можно назвать как-то по-другому, но по привычке мы называем поэзией то, что ею давно уже не является.
Я сейчас не о мастерстве, не о начитанности, не об образовании, не о том, насколько стихотворение эффектно выстроено и прочитано или обращает на себя внимание. Это не обязательные для поэзии признаки. Я сейчас о признаке обязательном: насколько стихотворение целебно, насколько оно терапевтично. Насколько оно исцеляет и дарит удар сердцу и вдох – легким.
Я о том, что делает поэзию поэзией, и о том, что ее таковой не делает.
Этому же процессу посвящена книга Вадима Месяца. Она написана практикующим поэтом и издателем, человеком много путешествующим, взявшим на себя миссию удержать поэзию в канве поэзии, родник в чаше для родника, ветер в кроне дерева. Это – дневник, бортовой журнал издательства (здесь и предисловия к пяти первым номерам журнала «Гвидеон», и рецензии на авторов «Русского Гулливера», и интервью, и полемические статьи). Однако целью этой «текучки» становится нечто более серьезное. Дать непрямой ответ на «достижения цивилизации глобализма в поэтическом и жизненном аспектах». Занятие это неблагодарное и изнурительное, по себе знаю: то в тоталитаризме упрекнет не совсем образованный и в меру невежественный критик, то в утопичности и чрезмерной любви к России – другой. Но речь идет совсем не об этом. Год за годом, ни на кого практически не опираясь, Месяц делает свое дело – говорит об изначальной поэзии. Той самой, которая может существовать в тысячах форм: игры, путешествий, неоритуалов, поступка, жеста, текста. Той, которая превышает страны, разделы, языки и школы, поскольку она – одна на всех. Той, которая оживляет, а не умерщвляет интеллектуальными играми, перепевами кризисных поэтик Запада, стремлением «выразить себя»…
Примерно о том же пишет Ольга Седакова: «Прямое продолжение такого положения вещей невозможно, полагал Данте. Современные социальные мыслители говорят о “тупике прямого продолжения” нашей цивилизации. Это кажется похожим на мысль Данте, но у Данте другая картина вселенной: корень “суд” в слове “кризис”, почти не слышный для наших современников, был для него центральным».
Современный алхимик как-то сказал, что золото может быть индустриальным – вы его видите в магазинах и носите на руках, и может быть живым. Живое золото можно найти в могилах древних царей и фараонов, и добывалось оно и производилось совсем не так, как это делается сегодня – с помощью драги и станка. Живое золото несет здоровье хозяину, исцеляет боль, дарит радость.
Но ведь то же самое касается всех металлов, которые нас окружают. Они могут быть либо живыми, либо мертвыми, а выглядеть одинаково. То же самое касается деревьев и птиц, людей и рек. И задача поэзии – делать этот мир живым, восставлять жизненную интенсивность его угасающих свойств.
Задача – непомерной величины. Но Месяц берет ее на себя, подставляясь под критику и не вникающее в суть дела недопонимание и справа и слева; и эта необсуждаемая готовность к дискомфорту прежде всего выдает естественность его позиции и миссии, от которой просто некуда уйти – творец пойман творчеством.
Вот что Вадим говорит про новый журнал («Гвидеон»), созданный в русле деятельности по смене поэтических парадигм: «Новый проект “Русского Гулливера” – иллюстрированный журнал с одноименным видеоприложением (www.gvideon.com) – логическое продолжение нашей работы по расширению пространства речи, уход от филологии в сторону сущностей, попытка услышать голос времени в шуме времени, облике времени, движении времени, духе времени, какими бы изменчивыми и неопределенными