Дети двухтысячных. Андрей Николаевич Ларионов

      Ларионов Андрей Николаевич

      «Двухтысячные годы – это отголоски 90-х,

      Когда хаос сменился новой организацией власти»

      Ларионов Андрей Николаевич

      Солнце светит

      Солнце светило, и лучи летели, как волшебные потоки из мира света в комнату пробуждая Илью. Первый взгляд, и мальчишка созерцает, золотистую картину испещренной златом солнца, где мириады пылинок кружились в лучах светила. Счастье тихое перерастающее в предчувствие чего-то хорошего охватило сознание парня. Так бывает когда ощущаешь приближения чего-то важного и знаменательного…

      «Возможно, что сегодня день будет особенным!», – пульсировала в висках мысль о счастье, вихри мечтаний смешались с воспоминания о реальности и дней былых.

      Илья быстро поднялся с кровати, заправил небрежно свою постель, и побежал к рукомойнику чистить зубы, а также ополоснуть лицо. Вода была слегка теплой, и кажется, была также с привкусом воспоминания о днях былых. Мальчишка заглянул в рукомойник, там, на стенках были видны зеленоватые водоросли. Они выстраивали там свою цивилизацию простейших. Колонизировали рукомойник и господствовали в резервуаре с водой. Отца не было, он ушел на работу, это точно знал мальчишка. Мать также работала, и в столь прекрасный солнечный летний день он был один в доме.

      На улице же из форточки кричали ребята, наверное, звали его гулять. Однако Илья не спешил рвануть навстречу уличным приключениям. Он открыл холодильник вздрагивающий от вибраций со слегка мигающей лампочкой. Полки были пусты и выглядели обшарпаны, и лишь сметанка и чашка с супом стояла в холодильнике. Кастрюля выглядела непривлекательно; в ней, наверняка, был такой же невкусный суп. Кроме похлебки ничего в доме не было. Потому Илья с неохотой достал из холодильника суп в тарелке, и добавил чуть-чуть в нее сметану.

      Соседский кот бегал по крыше углярки и громко мявкал с высокоподнятым хвостом. Мальчишка посмотрел на орущего кота, видел трубой торчащий хвост. Стекло было чуть заляпанным, потому Илья лишь смутно мог разглядеть того кота, который бегал взад вперед по шиферной крыше.

      Когда тарелка с похлебкой была съедена, подросток побежал на улицу со связкой ключей от дома. На улице было солнечно и тепло. Лучи солнца обдавали мальчика теплом и приятными ощущениями лета. Лето вертелось в голове. Лето стучало в висках счастьем безмятежным, и предвкушением счастья! Лето, лето, лето! Что может быть лучше лета? Опалесцирующее почти плазматическими лучами солнце выглядело белым на пронзительно бездонном глубоком небе.

      – Пливет! Пливет! – Кричал соседский карапуз, видя Илья, выходящего из своего дома. Малыш спотыкался и падал, подбегая к Илье.

      – Привет! Где остальные? – Чуть высокомерно вопрошал ребенка Илья, закрывая за собой калитку двора.

      – Они там! – Малыш показал крохотным пальчиком, в сторону улицы уходящей к роще. В роще также лето, и белые березы наслаждаются появлением солнечного света. Тусовка нового дня, ветер улиц дул ему в лицо.

      – Хорошо, пошли к остальным! Солнце светит! – Радостно подхватил Илья, ощущая, как счастье захлестывает его душу.

      Он думал об Олесе, в которую был влюблен. Они вновь будут гулять вместе в сумеречной тьме города, держа друг друга за руки. С приходом заката, они будут целоваться, нежно, едва касаясь губ, и, конечно же, говорить всем, что они встречаются. Он будет гордиться тем, что сумел забрать себе Олесю. Она красивая, нежная и женственная. Однако Олеся его к себе не подпускает. Она говорит, что мама против ее растления, потому Илье остается довольствоваться только поцелуями и объятьями. Когда-нибудь он женится на ней, а сейчас они гуляют, ведь солнце светит!

      Солнце светит!

      В районе

      Темнело, и градиент заката окрашивал небеса в красные тона. Кажется, что пожар пылал в небе, словно, языки пламени, погружая мир в сиреневые тени. Тени бегут, как облики неизведанных исполинов; а трубы предприятий высятся в мареве заката, как столпы Бога, что оставлены были Им когда-то очень давно. Они тлеют, и дым летит по ветру, а человечество живет в одиночестве без Бога, что оставил их на земле.

      Холодало, и, выйдя на улицу, Олег ощутил ту свежесть почти осеннюю температуру. Спортивный костюм едва ли мог согреть парня в вечерний час. Пятиэтажки тянулись друг за дружкой по улице, и где-то в глубинах такой улицы светил одинокий фонарь, освещая щербатые стены высотки и зеленую листву берез. Березы выглядели поникшими, даже чуть пожелтевшими, за которым тянулся сосновый лес. Листья летели по ветру, и подобны были бабочкам, что летели ни то к солнцу, ни то к краю мира. Окраина города упиралась в заброшенные парки, в которых были пустые тротуары и лавочки без людей. Еще дальше были бараки деревянные и ветхие. В них также живут люди, и когда вечерами балагурят молодые люди, взрослые раздражаются, глядя на веселую молодежь.

      «Молодежь совсем испортилась! Ужасная молодежь! – Кивает головами бабулька, глядя на пацанов, что тусовались