Сказание Джеуджиро. Айд Мус
от одного к другому и даруют познающим истину. Пока лжецы и невежды погибают, сменяя друг друга, познающие и развивающиеся продолжают жить и даровать миру смысл.
1
– Гирнгримгрон! – в сыром коридоре раздался грозный голос Драмдрудора – Если ты опять пытаешься уйти от работ, я брошу тебя в сырую яму! И ты будешь в ней чахнуть, пока Ирао не озарит ущелье своим светом семнадцать раз!
Худощавый и бледнокожий юноша Гирнгримгрон вскочил с каменного и холодного лежака, на котором он беззаботно спал, увиливая от своей работы. В его пещерной комнатушке, которая была похожа на нору, синеватый, светившийся кристалл, был прикрыт плотной тряпкой, чтобы свет не мешал ему спать. Он схватил кирку и бросился прочь из своего жилища. Снаружи его ожидали холодные и серые глубины горы Аркфариэл, где в безмерном пустом пространстве раскинулись каменистые тропы, едва освещенные синеватыми фонарями, вдоль которых располагались норы обитателей Аркфара. По одной из каменных троп приближался бородатый, но такой же бледный, здоровяк Драмдрудор.
Гирнгримгрон бросился прочь, в другую сторону, пытаясь скрыться от взора назойливых надсмотрщиков. Его босые ноги касались холодных троп, устилавших каменистые переулки Аркфара. Но холод камня был ему безразличен, ведь он, как и другие жители, не ведал внешнего тепла, таящегося за пределами их гигантской пещеры, и считавшегося смертоносным для их нутра.
Он прибежал в шахту, где трудились остальные рудокопы, старательно добывая «живые камни». Аркфарийцам казалось, что нет ничего ценнее и крепче этих камней, к тому же, они считались весьма ценной рудой, которую можно было обменять на что угодно. Гирнгримгрон вернулся к тому месту где, вот уже довольно долго, он тщетно пытался отколотить большой кусок драгоценной руды. Сперва, он потерся пылью и грязью, чтобы другие подумали, словно он работал. А затем, вознес над собой кирку и начал ею ударять. Каменные осколки то и дело разлетались в разные стороны, иногда неприятно попадая ему в лицо. Гигрнгрингром был самым худощавым среди всех рудокопов и порой, когда он возносил над собой кирку, она перевешивала его, и он пятился назад, но ему удавалась совладать с силами и нанести очередной удар по твердой горной породе. С каждым разом, когда он вновь поднимал кирку, желание работать у него пропадало, и поэтому он постоянно искал возможность избежать столь тяжкой работы.
– Гирнгримгрон! – за спиной раздался грозный голос Драмдрудора.
– Ну что опять? – обернувшись и претворившись уставшим, спросил Гирнгримгрон, утирая пот со лба – Неужели смена подходит к своему завершению? А ведь я столь увлечен работой…
– Мне, ты, можешь не лгать – бросив ему в лицо тряпку, которой тот прикрывал светящийся кристалл, возмутился Драмдрудор – хоть у тебя это и получается весьма неплохо, ты, меня, обмануть не сможешь.
– Я и не собирался тебя обманывать, – вытирая тряпкой лицо, которое сам себе испачкал, говорил Гирнгримгрон – я просто проверял твою бдительность, я долго ждал тебя в своем жилище, чтобы убедиться, что ты и в самом деле присматриваешь за рудокопами, а не просто так ходишь по шахте целыми днями. Но желание работать оказалось сильнее, и я покинул своё жилище, прежде чем ты его настиг.
Драмдрудор усмехнулся.
– Не будь при жизни я знаком с твоим отцом – твердил он – не стал бы я кричать твоего имени. Я бы просто подкрался к твоей норе и застал бы тебя спящим, и тонущим, в луже собственных слюней. И сейчас на твоей голове было бы одним ухом меньше.
– Я, конечно, благодарен тебе за беспокойство – поклонившись, и держа руку у груди говорил Гирнгримгрон – но не мог бы ты…
Драмдрудор взял его за ухо и сильно, но бережно, слегка приподнял.
– Юнец глупец – твердил он в оттянутое ухо – не вздумай мне дерзить. Ведь ты не высшей крови! Если Аркханес узнает о твоем поведении, он твоей наглости терпеть не станет и бросит тебя в яму, вовсе без еды. Я единственный из Драм, кто вообще с тобой милосерден. Будь хоть немного благодарен.
Он оттолкнул Гирнгримгрона в сторону. Тот, держась за ухо, стыдливо опустил голову.
– Если Аркханес вдруг узнает, что я милосерден к одному из Гирн, то меня постигнет участь Драмкурэна, сосланного в чертоги омраченных глубин древней шахты за то, что он возлюбил женщину крови Гирн.
– Драмдрудор, ведь очевидно, что я не имею сходства с кровью Гирн. Ведь я порой бессилен. А иные Гирн, они сильны, и в силах выполнять столь тяжкую работу. А я порой бываю столь слаб, что возможно не гожусь быть рудокопом.
– Не отрекайся от родства. Ты Гирнгримгрон крови Гирн, и роль твоя в Аркфаре быть рудокопом, помни это. Либо будешь работать, либо сгинешь в яме от голодной гибели или будешь сожжен лучами Ирао.
– Если бы в яме кормили, я бы провел в ней всю свою жизнь, лишь бы избежать, столь тягостной работы.
– Тебе ещё не надоело пребывать в яме? Ты хоть и выглядишь самым хрупким среди остальных Гирн, ты бывал в яме чаще, чем там побывал каждый из них.
– А мне