Тёмная рать. Сергей Александрович Арьков
внимание на одну странность – трасса была пуста. Ни одна машина не проехала им навстречу за более чем десять минут, в то время как обычно на этом участке дроги было не протолкнуться от фур и дачников, ползущих за город на своих ржавых ведрах.
– Любимый, не гони так, – попросила Анфиса, нервно ерзая в кресле. Цент знал, что подруга боится больших скоростей, и в другой ситуации лишь поддал бы газа, но ненормальная пустынность трассы заставила его сбросить скорость. Возможно, впереди большая авария, или постеленный в прошлом году асфальт опять смыло грибным дождиком. В любом случае, лучше не гнать, дабы успеть затормозить. Цент не хотел погибать вот так, в банальном ДТП, да еще и в одной машине с Анфисой. Еще, не дай бог, похоронят в одной могиле, и придется терпеть подругу и после смерти. Это было бы ужасно.
– Владика не видно, – заметила Анфиса, высовывая голову в открытое окно и оглядываясь назад. Цент уже сто раз объяснял подруге, что такое зеркала заднего вида и зачем они нужны, но глупая курица так и не смогла понять, как это – смотришь вперед, а видишь то, что сзади. Повторять лекцию в сто первый рез не захотелось, если человек Анфиса, этого не исправишь.
– Закрой окно, – проворчал Цент. – Дует.
– Давай их подождем.
– Зачем? Они что, дорогу до дома не знают?
– Ну, просто они к нам вначале заедут. Нам с Маринкой надо сходить в одно место, а вы с Владиком побудете.
Цент понял, что сегодня он точно возьмет грех на душу, и, скорее всего, не один. Если сильно перегнуть палку, она сломается, если сильно достать Цента, сломается тот, кто достанет, а так же те, кто окажутся поблизости. Упорное стремление Анфисы сдружить его и позорного очкарика следовало пресечь раз и навсегда. Лучше всего на подругу действовала крепкая любящая затрещина с оттяжкой, ибо слов она, как правило, не понимала, но Цент уже давно не бил сожительницу и как-то отвык от этого. А зря. Именно отсутствие в их отношениях действий насильственного характера настолько развратило Анфису, что она возомнила себя главой семьи.
– Вы с Маринкой можете идти куда угодно, а вот очкарик поедет домой. К себе домой.
– А кто же Маринку заберет?
– Мне все равно! – рявкнул Цент, чувствуя, что еще немного, и он напомнит Анфисе старые добрые времена, когда та не успевала накладывать пудру на новые синяки. – Не хочу больше об этом Владике ничего слышать. А если приведешь его к нам домой, то я его с балкона выброшу, и скажу, что это был суицид…. Вот же блин! Ну что там еще, а?
Прямо по курсу показалось нечто большое и белое, полностью перегородившее дорогу. Подъехав ближе, Цент понял, что это удачно перевернувшаяся фура.
– Что же за день-то такой? – проворчал Цент, останавливая машину неподалеку от ДТП.
– Любимый, это что? – спросила Анфиса, удивленно разглядывая лежащий на боку прицеп. Сам тягач оказался в глубоком кювете, откуда торчали только его грязные колеса.
Цент открыл дверь и выбрался из автомобиля. Анфиса тут же потребовала отчет о планируемых им действиях:
– Любимый,