Небесный капитан. Макс Мах
ременное хранение, поднялась на рассвете на борт пассажирского экспресса Новгород – Свеаборг – Стокгольм и до самого Стокгольма сидела в ресторане. Почти не ела. Пила горькую. Алкоголь, однако, не брал, и сна ни в одном глазу. Зато едва сошла на шведскую землю, сразу же поняла, вот оно! Она уже, что называется, носом окуней ловила и ни о чем кроме как уснуть думать не могла. Поэтому не откладывая в долгий ящик перешла на борт стоявшего под парами грузопассажирского пакетбота, идущего в Амстердам, бросила «кости в койку» и спала всю дорогу, как малое дитя. Без снов, без утреннего похмелья, вообще без всего.
В Амстердаме проснулась. Вышла под мелкий дождь, обещавший вот-вот обернуться ливнем, и поняла, что прежняя жизнь закончилась, однако новая еще не началась.
«Чистилище!»
Ну, где-то так все и обстояло: Лиза оказалась в паузе между «тем и этим». Не в первый раз, положим, но оно и к лучшему. Опыт – «сын ошибок трудных» – подсказывал, что ничего ужасного не произошло, а поправить настроение можно множеством проверенных способов. Выбирай – не хочу!
Для начала следовало задействовать артиллерию среднего калибра: шопинг и шоколад. В запасе оставались классические – коньяк и роскошь. А еще прогулки под парусом в штормовом море… Индийский грасс… Аргентинское танго… Да мало ли что в голову придет! Можно, например, пострелять из чего-нибудь смертоубойного. Грохот, отдача и запах сгоревшего пороха хорошо поднимают тонус и бодрят не хуже купания в проруби!
«Или вот, покрутить фигуры высшего пилотажа… В грозовом небе… На спортивной машине с зашкаливающим ускорением…»
Звучало соблазнительно и работало на ура! От одного предвкушения у Лизы подскочил пульс и едва не случился оргазм. А если все это на самом деле? В смысле горячий кофе, калабрийская граппа, франкские эклеры… Или наоборот: горячая ванна, холодное шампанское и земляника со взбитыми сливками? Но если не сработает ни один из этих заточенных на борьбу с меланхолией инструментов, оставалась еще артиллерия главного калибра – разврат! Ну, разумеется, не разврат. Разврат. Разврат! И все с большой буквы и курсивом. А уютный такой и знакомый по довоенному опыту «отпускной» разврат. Найти себе мальчика помоложе да покрепче телом. Их тут, к слову, должно быть много.
«Викинга какого-нибудь… Датчанина или шведа… Или все-таки для такого случая лучше присмотреть девочку?»
Девочки настроение поднимают никак не хуже. И опять же Амстердам самое то место. Здесь полным-полно крепкотелых и пышногрудых блондинок, хотя для такого случая лучше подошла бы стройная южанка. Какая-нибудь итальянка или испанка…
Под размышления о главном Лиза доехала на извозчике до отеля и не мешкая вселилась в один из двух номеров люкс, занимавших весь четвертый этаж. Отель назывался Breitner Hause и располагался на улице Oosterpark, так что из окон Лизиных апартаментов открывался вид на одноименный парк, на другой стороне которого находился комплекс зданий Тропического института, музея и оранжереи. Лиза в Breitner Hause никогда прежде не жила, но как-то обедала в прошлом году сразу после посещения Тропического института. Ей тогда понравилась кухня, месторасположение постоялого двора – центр, но как бы в стороне от столичного шума – и само здание. Вроде бы ничего особенного, но что-то есть. Начало прошлого века. Как бы ампир. Но ампир не себерский или франкский, а нидерландский. Не такой большой, не такой роскошный. В общем, Лизе понравилось.
«Начнем с шоколада и эклеров!» – решила Лиза, посмотрев в окно, за которым разверзлись хляби небесные. Лило как из ведра. За стеной воды даже парк было не разглядеть.
«Вот же погодка, прости господи! Словно из дома и не уезжала!»
Домом она все чаще – даже в мыслях – называла Шлиссельбург. Ленинград, как и вся ее прежняя жизнь – жизнь инженера-электрика Лизы Берг, – чем дальше, тем больше растворялся в тумане прошлого. Исчезал, стираясь, словно рисунок на песке. Уходил в сумерки забвения. Настоящим же – то есть той реальностью, в которой она теперь жила – являлась жизнь Елизаветы Браге, баронессы и кавалерственной дамы, капитана 1-го ранга в отставке.
«Дважды в отставке! – поправила себя Лиза. – От Флота и от Джейкоба… И вроде как в обоих случаях сама виновата! В смысле ушла по собственному желанию».
Она закурила, глядя на ливень за широким окном гостиной. Затянулась, выдохнула дым и решила, что такие мысли надо давить в зародыше. Тогда она сняла трубку с элегантного телефонного аппарата – красное дерево, бронза, перламутр – и вызвала буфетную. Заказала большую чашку горячего шоколада, профитроли с заварным кремом и кусок линцского пирога с миндалем. Подумала мгновение, еще раз тяжело вздохнула, смиряясь с судьбой Елизаветы Браге, и спросила буфетчика, какие напитки он может ей предложить. Сошлись на старом арманьяке крепостью в 48 градусов.
«Сорок восемь процентов алкоголя! В самый раз! Начинаем лечить национальный себерский сплин, известный так же как русская хандра!»
Лиза съела пирожные, запивая крем и сладкий миндаль горячим шоколадом, и оказалось, что даже у капитанов 1-го ранга глюкоза, шоколад и кофеин – в больших количествах – поднимают настроение на раз, хотя и не до оптимума.
«Ничего!