Небесный капитан. Макс Мах
окончательно.
«Черт ногу сломит, каких буераков нагородили!»
Лиза отвернулась от Егора Ивановича и подошла ближе к своей новой игрушке. На фюзеляже штурмовика, собранном из клепаных листов алюминия, была изображена руна Urr, что в Себерии, как, впрочем, и в Швеции, означало «зубр».
«Хм, Urr? Серьезно? Это я, что ли, Урр? Надо же, как интересно! Быком меня еще никто не обзывал…»
Впрочем, рядом с серебряной руной кармином было выведено название машины: «Лиза». Глаголицей.
– Замысловатая символика, не находите? – поинтересовалась Лиза.
– Напоминание о ваших корнях, баронесса, – галантно объяснил Иванов.
– Намек поняла, – усмехнулась в ответ Лиза, – но почему именно зубр?
– Зубр – руна силы, причем не только физической, но и духовной.
– Что ж, – усмехнулась Лиза, – послание дошло. Передайте господам патриотически настроенным заводчикам мою искреннюю благодарность. А об остальном я подумаю… несколько позже.
Глава 2
Лучший способ борьбы со сплином
Июль-август 1932 года
Из Гента выехали в вечерних сумерках, но полста километров до Брюгге проскочили за каких-то полчаса. Что называется, проехались с ветерком, тем более что дорога отличная, и взятый напрокат «Майбах» – хотя ни разу не «Кокорев» – оказался совсем неплох. Въехали в город по девятому шоссе, еще минут десять покрутили по узким улицам старого Брюгге – Лиза рулила, Нина читала карту – и достаточно уверенно выбрались к отелю «Поларис Альфа», расположенному почти в самом центре города, на улице Бриделстраат как раз между площадями Гроте Маркт и Бург. Вселились в смежные номера на втором этаже – не люкс, к сожалению, но весьма близко к эталону, – переоделись и отправились ужинать.
Столик в ресторане «Кафе де Арт», как и апартаменты на постоялом дворе, был заказан заранее, еще из Гента, и оно того стоило. В вечерние часы попасть в пользующееся популярностью заведение было совсем непросто. И надо сказать, свою репутацию этот франкский ресторан подтвердил без труда. Буйабес[1] – по словам Нины, бывавшей прежде в Марселе – был безукоризненно аутентичный, а угорь по-нидерландски в зеленом соусе с травами, который, увы, ела одна Лиза, – поскольку в Нину уже «не влезало», – оказался даже лучше, чем в Ниене, а уж там готовить угря умели и любили. Не стоит упоминать также о том, что под разговоры и рыбку женщины с легкостью приговорили бутылку отличного шабли «Гран Крю» из Вальмюра. Для Лизы это было в самый раз, у нее только настроение поднялось, да стало чуточку жарче, чем должно было быть. А вот Нина «поплыла». Ничего экстремального, разумеется, но то, как легла ее рука на Лизино колено, не предвещало ничего хорошего. В конце концов, они были не наедине – там Лиза, возможно, и поддалась бы соблазну, – а на публике. Здешнее же общество к однополой любви относилось резко отрицательно.
«Консерваторы хреновы!»
– Нина, – сказала она мягко, с максимальной деликатностью, – мы же договорились, шер ами, что