Граду и миру. Ван Лугаль
на уроке прогуляться. Безлюдный коридор, тяжёлый, давящий, был страшен без людей, и она, с трудом подавив желание незамедлительно вернуться, бежала по загаданному маршруту, стараясь преодолеть его быстрее. Внезапно её настиг голос Барона:
– Ванка! Подойди!
Ванесса огляделась. Барон сидел на подоконнике. Он ходил в другую группу, вроде по управлению мини-фабриками, и уроков у них сегодня не было. Она подбежала:
– Привет! Давай быстро, а то у меня занятия.
Барон важно кивнул.
– Сегодня мы идём слушать отщепенца. Идёшь с нами?
– Что-о-о-о-о? – Ванесса от растерянности заговорила громче, чем следовало бы.
– Да тише ты, – Барон завертел головой. – Кричит стоит. Я говорю: слушать отщепенца идёшь?
– Зачем?
– Ну как. Интересно же.
– Нам запретили.
– Ну и что, что запретили? Мы идиоты какие или мелкие? Мы уже взрослые. Вон, даже Инга с нами разговаривала, как со взрослыми. Мы умные, и в его ловушку не попадёмся, а значит, можно идти и смотреть, что скажет этот чудик.
Ванесса огляделась и прошептала:
– А учителя знают?
Барон закатил глаза.
– Вот прицепилась правильная! Бат организует. С ним просмотр идёт.
Ванесса немного успокоилась. На щеках снова появился румянец.
– А-а, понятно. Всё официально.
Барон постучал себя по лбу:
– Нет! Какое официально! Даже не думай кому сказать! Не хватало ещё, чтобы глава лагеря пронюхала!
Растерянная, Ванесса поблагодарила за приглашение и отправилась восвояси.
Конечно, она не пошла. А вот Ник и Лена, которых тоже коснулась великая и могучая сеть слухов, втянулись: первый сразу, а вот вторая – сначала морщила нос. Но через пару недель Ник – который ей всё-таки по-прежнему немного нравился – её на собрание затащил. Ванесса еле отбилась и долго сидела в пустой комнате, делая вид, что читает книжку с голографера, а сама прислушивалась: идут, не идут?
– Ванка, там такое! То есть ничего особенного-особенного, но это нужно самой увидеть, – взахлёб, всплёскивая руками, причитала потом Ленка. Через неделю, ёжась и оглядываясь, пошла снова.
Потом ещё и ещё.
Отщепенец имел недюжинную энергию: вещал каждый день. И с каждым разом всё больше людей смотрели его; вскоре даже образовался кружок тех, кто смастерил голографер сам и глядел передачи отдельно от Бата.
– Что ж там такого интересного? – удивлённо спрашивала Ванесса. И у Ленки, чуть смешливо: – Не умрёшь от просмотра?
– Если чуть-чуть, то можно, – сложив белы рученьки перед собой, отвечала Ленка. – А он интересно рассказывает. Ты б глянула хоть глазком, умница! Внешне такой интересный, такой живой и самобытный! Даже певец Бемчог по сравнению с ним такой стеклянный, правильный. А он живой. Он личность.
– И воспоминания свои показывает, – вставлял Ник. – Интересные!