Братство волка. Екатерина Владимировна Набоко
платья. Я заметил, что свеча почти догорела, и воспользовался неловкой паузой, чтобы заменить её на новую.
– А куда мы едем? – спросила Анья.
– В Фальцию. В Тёмную Цитадель.
Эльфийка поникла.
– Я слышала, там никогда не видно солнца. Это правда?
– Да.
– Ужасно. Как вы живёте без солнечного света?
– Когда ты не знаешь о существовании чего-либо, привычный порядок вещей кажется единственно верным. Большинство фалийцев умирают, так и не увидев чистого неба за свою жизнь.
– Как жестоко.
– Вовсе нет. Они ведь не знают иного неба. Для них такая жизнь естественна.
– Это ещё хуже. Они рождаются во Тьме, они даже не знают о существовании Света. Им неизвестно о самой возможности выбора!
Я понимал, что говорит она не только о небе.
– Фалийцы сами выбрали такой путь. Они всегда выбирают Тьму.
– Каждый из них?
Анья смотрела на меня с вызовом. А я невольно вспоминал своевольных детей, не пожелавших принять фалийские порядки и превращённых в Рыцарей Смерти.
– Большинство. Но они и определяют будущее.
Опечаленная Анья покачала головой, но дальше спорить не стала. Вместо этого она спросила:
– Что теперь будет со мной?
Каждый раз я гнал от себя мысли о будущем Аньи. Но теперь этот страшный вопрос задала она. Будь всё, как раньше, она бы в конце концов умерла, не выдержав ежедневных пыток. Но теперь… Даже, если я довезу её до Тёмной Цитадели, что делать дальше? Я не смогу прятать её вечно и защитить тоже не смогу. Это приводило меня в ужас.
– Я не знаю.
Анья долго и пристально смотрела на меня. Поняла ли она, какие мысли меня тревожили? Возможно. По крайней мере, настаивать на более определённом ответе она не стала.
– Сегодня меня наконец-то вывели на воздух, – заговорила Анья. – А я даже не поняла, день снаружи или ночь.
– Сейчас ночь. Ехать мы будем ночью, а днём останавливаться на привал.
– Понятно, – она окинула взглядом загромождённое пространство. – Где мне спать?
– Сейчас переложу вещи, и места будет достаточно.
Я расчистил для Аньи угол, сдвинув в сторону сундуки и тюки. Она заулыбалась, когда я постелил для неё матрас и дал одеяло.
– Кажется, я уже вечность не спала в нормальной постели.
– Это меньшее, что я могу для тебя сделать.
Себе в другом углу я соорудил подобие постели из запасной одежды. Я не стал говорить Анье, что отдал ей свой матрас и одеяло. Она, столь прекрасная и чистая душа, вынуждена была жить в нечеловеческих условиях, а в последние четыре дня ещё и по моей вине. Она так сильно обрадовалась столь обыденной вещи, как постель… Меня жёг стыд, за то, что этой святой душе было отказано в элементарных удобствах.
Утром я проснулся в приподнятом настроении. Хоть неизвестность и пугала, Анья говорила со мной и улыбалась, а я наслаждался новым для меня ощущением счастья. Но радость была недолгой. Когда я пошёл за едой для себя и Аньи, то столкнулся с Сольвером, и у нас состоялся разговор.
– Знаешь,