Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии. Ги Бретон
href="#n_30" type="note">[30].
Орлеанисты, естественно, не поверили ни единому слову из данных легитимистами объяснений. Они организовали расследование с помощью высокопоставленных лиц своих политических противников и сумели собрать достаточно сведений, чтобы предложить свою версию, которая ныне принята всеми историками. Вот в каком виде представил ее Ж. Люка-Дибретон:
«В начале 1833 года герцогине потребовалось срочно найти мужа, и сторонники Карла X взялись за дело. Возглавляла их бывшая фаворитка Людовика XVIII госпожа дю Кайла, сохранившая остатки былой красоты и необыкновенную предрасположенность к интригам. Проживая в Гааге, она поначалу нажала на находившегося там проездом неаполитанского посла господина де Рюффо. Но когда тот понял, о чем идет речь, то испугался и срочно уехал.
Тогда она обратила свой взор на графа Эктора Луккези, который вначале тоже сделал вид, что ничего не понимает. Ярый легитимист, Рошешуар присоединил свои усилия к усилиям указанной дамы с тем, чтобы вынудить Луккези “взять герцогиню замуж и тем самым спасти ее честь”. Однако граф оставался глух к этим просьбам. Но время поджимало, и пленница не могла ждать бесконечно, пока ей подыщут мужа. И тогда на сцене появился финансист Уврар с очень убедительными “доводами”. Сколько же денег получил от него Луккези? Сто тысяч экю? Миллион? Этого никто не знает. Известно лишь только, что граф все же согласился удостоиться чести быть отцом ребенка. А посему в небольшой итальянской деревушке немедленно было сфабриковано свидетельство о заключении брака, датированное июля 1831 года»[31]. Версию орлеанской партии позднее частично подтвердил доктор Мерьер. После того как Мария-Каролина вернулась в Палермо, он написал из Италии министру внутренних дел письмо, датированное 30 июля 1833 года. Вот это письмо:
«Между молодым Эктором и госпожой герцогиней Беррийской никогда не было ни малейшей интимной близости. Графу от роду не более двадцати восьми лет, он честолюбив, но человек чести, и он не мог пойти на это из корыстных соображений. Граф был предан партии легитимистов и не колеблясь пожертвовал собой в данном случае. Он несколько раз виделся в Масса с герцогиней, которая посылала его в Париж; с депешами к главе партии Генриха V, но никогда не был в Вандее. А принцесса ни разу не ездила в Гаагу, хотя после возвращения из Голландии граф неоднократно пытался пустить такой слух.
Лживость обеих историй, сочиненных явно наспех после того, как была обнаружена беременность, очевидна. В Голландии молодой граф узнал о видах на него. Он был вынужден занять шесть тысяч франков для того, чтобы совершить поездку в Италию, где получил окончательные инструкции… Граф оставался здесь инкогнито, и те немногие люди, которые его видели, нашли, что он был очень грустен. С тех пор как он находится в Палермо, этого мнения придерживаются все. У молодого графа не хватило сил до конца сыграть свою роль; отцовство это его явно гнетет, и герцогиня даже решила удалить отсюда ребенка. Меня два раза приглашали к принцессе, и я нашел ее сильно изменившейся. Ее веселье показалось мне явно
Ж. Люка-Дюбретон. Герцогиня Беррийская – принцесса в застенке.