Пасть: Пасть. Логово. Стая (сборник). Виктор Точинов
яйцо – яйцо с их смертью. И все – очень быстро. Решения не имелось. Вообще. Точнее, имелось: объявлять открытый континент собственностью короны и скликать на подмогу королевский флот. На это шеф не пойдет. Никогда. Потому что совсем неизвестно, как оно обернется: назначат генерал-губернатором или вздернут под барабанный бой на рею.
Капитан столкнулся с необходимостью выбрать: или он немедленно прыгает за борт, надеясь спастись в одиночку, или – надевает чистую тельняшку и готовится вместе со всеми к самому последнему абордажу. Ни того, ни другого не хотелось, и он ругал Генерала чуточку суеверно, надеясь, что тот извернется, сделает невозможное, сохранит в целости и набитые золотом сундуки, и их шеи. Сундуки, впрочем, еще предстояло откопать.
В общении с подчиненными Генерал все делал вовремя и ничего не делал не вовремя. Невозмутимо разглядывая бумаги, он выждал ровно столько (после ухода Эскулапа прошло больше получаса), что Капитан успел пройти внутри себя все стадии – от беспросветной тоски и холодного равнодушия до осознанного желания что-то предпринять, не сидеть сложа руки.
– Успокоился? – поднял взгляд Генерал. – Тогда начинаем работать. Для начала возьми вот эти две папки и внимательно ознакомься. Думаю, пригодится.
– Что здесь?
– Материалы по волкам, одичавшим собакам и метисам. Имеет прямое отношение к нашей проблеме. Прочитаешь – поймешь.
По близкой железке прогрохотала электричка, невидимая сквозь зелень. Из города. Наверняка плотно набитая по вечернему времени. Едут на дачи – покопаться в огородах, проведать детишек, сданных на попечение бабушкам-дедушкам. Сидят, попивают пивко, хрустят чипсами, лениво разгадывают сканворды или просто бессмысленно пялятся в мелькающие мимо кусты и деревья. И понятия не имеют, какой грязной и кровавой работой занимается старик совсем рядом. Не будь этих деревьев, они бы его увидели. Но не видели, и слава богу.
Срезав перочинным ножом рябинку в полтора своих роста, он отсек самые тонкие побеги – верхушка стала похожа на скелет корявой многопалой лапы. Импровизированный инвентарь помог прибрать изгадившее полянку непотребство – заменял и вилы, и грабли, и метлу – правда, заменял плохо.
Но старик справился. Он пока не отвык справляться со всем, что подкидывала жизнь. Хотя – с трудом, на пределе, все ближе и ближе к краю.
Он сгреб-смел, растревожив мушиные полчища, то, что осталось от Магдалены, к большой заплывшей сухой воронке, густо обросшей по краям кустарником. Наиболее загаженные кровью и чем-то еще – липким, скользким, вонючим – стебли и листья тоже покидал в воронку.
Туда же затащил голову – аккуратно, чтоб не испачкаться.
Делал все без малейшего следа бабьих сантиментов по сгинувшей любимице-кормилице. Старик не признавал причитаний, охов, вздохов и надгробных речей над почившими домашними любимцами. Какие еще похороны? – корову убили, надо прибрать падаль, негоже полянку оставлять в таком виде.
И