Когда правит страсть. Джоанна Линдсей
обстоятельству, хотя понимала – это лишь короткая отсрочка. Теперь, когда встреча с отцом должна была произойти сразу по истечении ночи, опасения нахлынули на нее с новой силой.
Они сняли комнаты на постоялом дворе на окраине. Не посвящая Генри во все подробности, Паппи объяснил ему, что тому придется держаться подальше, когда они с Аланой отправятся в город. Генри, похоже, понял необходимость соблюдения конспирации и особенно восхитился, что за ним могут следить, когда он станет проносить записки Алане, перебравшейся во дворец. Паппи даже свозил мальчика в город, чтобы подыскать людное местечко, где они могли бы тайно встречаться, не подавая виду, что знакомы. Генри был в восторге от такой таинственности.
Все сундуки Аланы были занесены в гостиницу, где им предстояло находиться, пока она не займет покои во дворце. Поскольку Паппи желал, чтобы утром она выглядела наилучшим образом, он отправил ее в постель пораньше.
Спать? В ее взвинченном состоянии? И все же у нее каким-то образом это получилось.
Правда, утро настало слишком быстро. Ее руки подрагивали, когда она надевала бархатное платье бледно-голубого цвета. Вместо теплого пальто Алана выбрала темно-синюю накидку, отделанную белым пушистым мехом, и такую же шапку. Она решила, что, по крайней мере, накидку можно будет приспустить с плеч, если во дворце окажется слишком жарко. Ей даже удалось заколоть свои длинные черные волосы в некое подобие прически. Конечно, не такой изящной, как получалось у Мэри; но шапка делала недостатки не столь очевидными.
– Алана?
Она открыла дверь Паппи, который сказал:
– Не забудь браслет. – Он помолчал, разглядывая ее. – Ты прекрасна, впрочем, как всегда. Твой отец будет гордиться тем, что сможет называть тебя дочерью.
– Я предпочла бы, чтобы моим отцом был ты.
Он обнял ее так крепко, что Алана встревожилась. А вдруг он считает, что обнимает ее в последний раз?
– Я бы тоже этого хотел, принцесса, но не сомневайся, в моем сердце ты всегда будешь мне дочерью. А теперь пойдем. – Он отстранил ее от себя. – Достань браслет. Отныне храни его в сумочке, чтобы постоянно был под рукой. И, возможно, тебе стоит надеть жемчужную брошь, которую я подарил в прошлом году, она прекрасно подойдет к твоему наряду.
Алана кивнула и подошла к своим сундукам. Сумочка сильно потяжелела после того, как Паппи сунул туда деньги и маленький пистолет, но браслет казался почти невесомым, настолько он был тонок. Она достала маленькую шкатулку для драгоценностей и тут же ахнула, заметив, что защелка погнута и полностью отстает от дерева.
Алана резко повернулась.
– Я… по-моему, меня обворовали.
Паппи приблизился и встал рядом.
– Обворовали? Когда?
– Должно быть, вчера. Обычно я проверяла шкатулку каждое утро перед тем, как мои сундуки загружались в экипаж. Содержимое слишком ценно, чтобы не делать этого. Вот, взгляни, – попросила она, не в силах открыть коробочку самостоятельно.
Он