То, что делает меня. Ида Мартин
умный, не потрясающе красивый, не особо талантливый и ничем не лучше других.
Хотя, по мнению моей мамы, только самые лучшие могли рассчитывать на прекрасное и благополучное будущее. И вообще хоть на какое-то будущее. Именно поэтому, кстати, она была так одержима всякими кружками и секциями. Хотела из меня вундеркинда сделать. Лет до двенадцати моих все надеялась, а потом, когда я ничем не отличился и везде показывал обычные средние результаты, до нее наконец дошло, что я не обладаю никакими особыми дарованиями. Один раз в запале даже высказала, что я «никакой» и «бесперспективный» получился.
Но и тот, кто не умеет плавать, барахтается до последнего, а заблудившийся в лесу идет на свет. Это инстинкт. И чего мне теперь? Под поезд кидаться? Ну уж нет. Каждый выживает как может, и раз так сложилось, что в нормальном доме мне было отказано, значит, оставалось только приспосабливаться к новым условиям обитания.
Пусть мама пеняет на себя. Сама виновата. Специально буду тусить с этими уличными ребятами. И курить начну, и пиво пить, и на мотике ездить с Тифоном, а может, даже драться стану и сломаю себе что-нибудь. А еще заведу девушку, вот эту рыжую, например, приведу ее домой и скажу всем, что женюсь. Я представил лица мамы с бабушкой, и настроение значительно улучшилось.
На литературе русичка Алина Тарасовна, неопределенного возраста очкастая тетка с расчесанными на прямой пробор и убранными за уши волосами взялась допытываться, кто и что прочел за лето по программе. А как услышала про Булгакова, завела о «вечных» темах в «Мастере и Маргарите».
Однако одновременно с ней на третьей парте центрального ряда Леха с Тифоном во всеуслышание обсуждали другую «вечную» тему: кто круче, Роналду или Месси.
– Два мяча в Лиге чемпионов, Ла Лига и Суперкубок Испании – против жалкой Копы дель Рей. Чемпион Европы. Это тебе о чем-то вообще говорит? – напирал Трифонов, развернувшись к соседу вполоборота.
– А пятьдесят один гол в пятидесяти пяти матчах по сравнению с сорока пятью голами Роналду в пятидесяти одном матче тебе о чем говорит? – отвечал ему Леха в том же тоне.
И чем громче становился гнусавый голос Алины Тарасовны, тем яростнее разгорался и их спор.
Ну и, естественно, русичка не выдержала:
– Криворотов!
Я вообще сначала не понял, что это фамилия. Показалось, что она выругалась на кого-то, но Леха тут же вскинулся и засиял ослепительной улыбкой.
– А ну встань, – потребовала она.
Он покорно поднялся.
– Что ты, Криворотов, прочитал за лето?
– Не помню, – признался Леха весело.
– Как это ты не помнишь? Может быть, и программу десятого класса не помнишь?
– «Грозу» помню, Алина Тарасовна.
– Какая потрясающая память! И что же ты там помнишь?
– Если по правде, то мало. Довольно скучная история.
– Да неужели? – Очки русички подпрыгнули. – Наверное, от того, что там ни слова про футбол?
– Ага, – без тени смущения подтвердил Леха. –