Сотворение света. Виктория Шваб
темные глубины разума Холланда.
Беспомощный пленник в собственном теле, связанный уговором по рукам и ногам, он не мог ничего сделать, только смотрел, чувствовал и тонул.
– Холланд!
Голос Келла дрогнул. Его израненное тело дергалось, распятое на раме. Точно так же когда-то висел сам Холланд, когда его терзал и ломал Атос Дан. Клетка вытянула из Келла почти всю силу, остальное поглотил ошейник. В глазах Келла стояли ужас и отчаяние.
– Холланд, сукин ты сын, сопротивляйся же!
Тот и хотел бы, но тело его не слушалось, а усталый разум погружался всё глубже и глубже, тонул, тонул…
«Сдавайся», – сказал король теней.
– Докажи, что ты не слабак! – подстегивал голос Келла. – Докажи, что ты не раб чужой воли!
«Тебе меня не одолеть».
– Ты прошел весь этот долгий путь, чтобы вот так проиграть?
«Я уже победил».
– Холланд!
Холланд ненавидел Келла. И в этот миг сила его ненависти была такова, что едва не выдернула его из пучины. Однако Осарон оставался непоколебим.
Холланд слышал собственный голос и знал, что это говорит не он. А монстр, надевший его шкуру. В руке Холланда была зажата алая монетка – ключ к другому Лондону, городу Келла, а сам Келл кричал и бился, вырываясь из пут, пока на запястьях не выступила кровь.
Бесполезно.
Всё бесполезно.
Он снова оказался узником в собственном теле.
Из темноты доносился голос Келла:
– Ты просто променял одного хозяина на другого.
Наконец они сдвинулись с места – тело Холланда, направляемое Осароном. Дверь за ними закрылась, но крики Келла, невнятные и приглушенные, проникали даже сквозь нее.
В зале стояла Ожка, точила ножи. Она подняла голову: шрам-полумесяц на щеке, разноцветные глаза, один – желтый, другой – черный. Антари, сотворенная их собственными руками, по их милости.
– Ваше величество, – произнесла она.
Холланд попытался вынырнуть, хотел, чтобы в ответ раздался его голос, но прозвучавшие слова принадлежали Осарону.
– Стереги дверь. Никого не впускай.
По алым губам Ожки пробежала улыбка.
– Как пожелаете.
Дворцовый коридор промелькнул, как в тумане. Они очутились во дворе, миновали статуи близнецов Данов у подножия лестницы, стремительно пересекли сад, где под багровым небом вместо каменных тел теперь росли деревья.
Что стало бы с этим садом без него и без Осарона? Процветал бы город и дальше? Или рассыпался бы, лишенный жизни?
«Прошу тебя, – неслышно взмолился он. – Этот мир нуждается во мне».
«Нет смысла, – вслух произнес Осарон, и Холланд вздрогнул: до чего же мучительно быть не словом, а всего лишь мыслью в голове. – Мы начнем заново. Найдем мир, достойный нашей силы».
Они подошли к стене, и Осарон достал из ножен кинжал. Холланд не ощутил прикосновения стали, он был словно отрезан от собственных чувств, похоронен слишком глубоко, куда не доходило ничего, кроме жестокой хватки Осарона. Но когда пальцы короля теней окунулись в кровь