Стишутки. Сборник. Татьяна Разумовская
>
Наследие
Было принято в моем семействе:
Если больно, страшно или плохо,
Ты не ной, не жалуйся, не охай —
Лучше первым над собой посмейся.
Если где-то дурака – тебя – надули,
Или предал друг – уж что есть горше,
Отлежись в норе, соплю утёрши
И кусая в кровь пустую дулю.
А вовне – шути, хохми, хихикай,
Выгляди последним идиотом,
Сможешь – так рифмуй свои остроты
И паяцем прослыви, хоть имя дико.
Видно, предок мой твердил веками,
Не надеясь на людскую жалость:
«Ерунда, споткнулся я о камень,
Что пред Вечностью такая малость?»
О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ
…не вздохи на скамейке
Любовь – не на рулет присыпка,
Не гамма и не пятью пять,
Любовь – не жареная рыбка
(чтоб рыбку съесть и шкурку сдать).
Любовь – не на колу мочало,
Не сказки праздничный итог,
Не счастья полного начало,
Не раб, не царь, не червь, не бог.
Любовь – не шарф в промозглый холод,
Не факел, чтоб распалась мгла,
Она, скорее, – серп и молот,
Когда сойдутся два села.
Глоток
Вчера мне показалось: облака
Теплы на ощупь в куполе бездонном,
И я хлебнул парного молока
Из синего небесного бидона.
И поднял ввысь меня девятый вал,
Я на поддон Земли глядел оттуда,
Где вечный хлад, но не грозит простуда
Тому, кто облаков коктейль лакал.
И пусть я не преодолел кордона
Твоей души – сам черт там правит бал! —
Но знай, что я одну тебя алкал,
Насмешливая злая белла донна!
Об Адаме и его даме
Я Создателю отдал ребро,
чтоб мне сделал Создатель подружку,
а она – за мое же добро! —
проедает мне плешь на макушке.
Пилит утром меня и в обед,
пилит в холод и в дождь, и в жару —
видно, хочет мой прочий скелет
получить в дополненье к ребру.
Юридическое
На рассвете скучном как-то
Я в сердцах сказала Юре:
«Ты любил меня de facto,
Полюби теперь de jure!»
Послание
Ваш дух сир,
Ваш день сер,
Ваш чёрств сыр —
Без нас, сэр.
Ваш мозг сух,
Ваш зуб сгнил,
И сдох слух,
И нет сил.
Ваш пуст зрак,
Ваш влас сед,
Всех дней смак —
Лишь муть, бред…
Встреча
От летнего жара спасаясь с бульвара
в один привокзальный пивбар,
там встретился как-то с потрепанной Кларой
оглохший и спившийся Карл.
«А вспомни-ка, Клара,
как ловко украла
из брюк, из кармана
(тому двадцать лет,
ни много, ни мало!) —
любимый кларнет?»
«Кларнет я украла?
А вспомни кораллы!
Кораллы мои в два ряда!»
(Тогда я была молода…)
«А помнишь, как мы обнимались в амбаре?»
«Да, ночь обнимались, а утром – привет».
«Я, Клара, кораллы твои взял на память».
«А я, Карл, на память взяла твой кларнет!»
«И где ж он?» – «Загнала», – она пробурчала.
«Я пропил кораллы, – сказал он в ответ. —
Послушай-ка, Клара, по дружбе по старой,
найди нам на пиво хоть пару монет?»
И в баре за кружкой, с засохшею сушкой,
у них разговоров счастливее нет,
чем то, как у Клары украл Карл кораллы,
а Клара у Карла украла кларнет.
Об одном из праотцев
Иаков, как нам