Музыка ночи. Джон Коннолли
не советую задерживаться возле графа. Он весьма непредсказуем. На словах утверждает, что приверженность к вампиризму из себя изжил, но я бы не рискнул приближаться к нему на расстояние вытянутой руки.
– Но ведь выйти наружу он не может? – спросил мистер Бергер, втайне переосмысливая свою страсть к вечерним прогулкам.
– Нет. Он у нас – из числа особенных. Книги о нем и ему подобных мы держим за специальной решеткой, что замысловатым образом сказывается и на положении персонажей.
– Но ведь некоторые из них бродят на воле, – возразил мистер Бергер. – Вы встречали Гамлета, а я – Анну Каренину.
– Да, но они являются исключением из правил. В основном наши персонажи пребывают в состоянии своеобразной закупорки. Подозреваю, что многие из них просто закрывают глаза и постоянно проживают из начала в конец свои литературные жизни. Хотя бывают у нас и жаркие турниры в настольные игры, в бридж, и развеселые карнавалы под Рождество.
– А те, кто бродит на свободе, как они вырываются?
Мистер Гедеон пожал плечами:
– Увы, не знаю. У меня это место надежно заперто, а сам я редко когда отсюда отлучаюсь. Недавно я лишь на пару дней отъезжал в Бутл к своему брату… Думаю, что за все свои библиотекарские годы я отлучался максимум на месяц… Да и зачем, спрашивается? Но у меня есть и книги для чтения, и живые персонажи, чтобы общаться. Я открываю для себя целые миры, которые я могу исследовать вдоль и поперек.
Они приблизились к закрытой двери, в которую мистер Гедеон вежливо постучал.
– Oui? – послышался женский голос.
– Madame, vous avez un visiteur, – произнес мистер Гедеон.
– Bien. Entrez, s’il vous plaît[13].
Мистер Гедеон открыл дверь, и мистер Бергер с замиранием сердца увидел женщину, которая на его глазах бросилась под поезд и чью жизнь он впоследствии вроде как спас. На ней было простое черное платье, которое в романе столь очаровывало Кити, волнистые волосы растрепаны, на шее поблескивали жемчуга. Судя по мелькнувшему в глазах замешательству, лицо мистера Бергера запомнилось героине романа Льва Толстого.
Французский у мистера Бергера оставлял желать лучшего, но кое-что в памяти все же оставалось.
– Madame, – обратился он, – je m’appelle monsieur Berger, et je suis enchanté de vous rencontrer.
– Non, – после небольшой паузы ответила Анна. – Tout le plaisir est pour moi, monsieur Berger. Vous vous assiérez, s’il vous plaît[14].
Он присел, и завязалась учтивая беседа. Мистер Бергер со всей возможной деликатностью объяснил, что стал невольным свидетелем ее «столкновения» с поездом и сия сцена до сих пор бередит его воображение. Анна забеспокоилась и стала бурно извиняться за свою неловкость, на что мистер Бергер с радушной снисходительностью махнул рукой. Он заверил Анну, что все это пустяки, да и волновался он больше за нее, чем за себя. Разумеется, когда он застиг ее за второй попыткой (если «попытка» – уместный термин для такого рода деяния, вполне, кстати, удавшегося в первый раз), он почувствовал себя просто обязанным вмешаться, добавил мистер Бергер.
Вскоре
– Да?
– Мадам, к вам посетитель.
– Хорошо. Прошу вас, входите (
– Мадам, меня зовут господин Бергер, и я рад знакомству с вами.
– Нет. Прежде всего, это радость для меня, месье Бергер. Прошу вас, садитесь (