Стихи. Сборник-2. Роман Чукмасов (Stran nuk)

      Было время школьное-был металлолом.

      Собирали всей толпой под гремящий звон.

      Мы старались как могли, чтоб быстрей домой.

      Чтобы запах школы с нас, за каникулы долой.

      Как мы ждали той поры, майской веселящей.

      И у нас у детворы, праздник был звенящий.

      День Победы-как всегда, и медалей звон вокруг.

      И деды́ все в орденах, в шаг идут и рядом внук.

      И горды́ мы были за свою отчизну, за своих дедо́в.

      И пример мы брали с них, со своих отцов.

      Воспитаньем тогда нашим, занимались все вокруг.

      И порядок был везде, и работали не покладая рук.

      Все спешили к лучшей жизни-обещаньем как гипноз.

      Что уж мы его догонем-коммунизма паровоз.

      Видно рельсы проложили интервенты не туда.

      Диверсантам узкоглазым веры не было всегда.

      Ведь стоит наш Владик, маяком он светит вдаль.

      Интервентов мы не пустим в нашу даль.

      И броню России им не проломить.

      Мы не просто рождены, а чтоб тут в России жить.

      Но теперь куда все делось, гордость за колхоз.

      Где стремление угнать, коммунизма паровоз.

      Как еще в Руси тут жить, если нет стремления.

      Написать в рифму́ стихи, да так чтоб без скромнения.

      И теперь уже не тот нынче контингент.

      Он ломает все вокруг, им преграды нет.

      Их творения в народ-пусть он их оценит.

      Но у всех свои проблемы-им не до той цели.

      Ведь посмотришь что творится с нашими поэтами.

      Вроде литераторы, а словами как дровами.

      И ни рифмы и ни слога́,а лишь чушь одна.

      Но оценивают их, все такие же господа.

      И куда в итоге мы скользим через года.

      Ну и бред порой несете-вы нам не туда.

      Своей новой рифмой, непонятной вдруг.

      Чем тупее слог, тем он грамотней вокруг.

      Не хочу я никого здесь обидеть-право.

      Но понять таких людей не могу по нраву.

      На перевес держа ружьё,

      он принял бой, неравный по той схватке.

      Ему казалось что его руки хватки,

      когда держали то цевьё.

      Волки бежали на него разинув пасть.

      Ну и плевать, откинул ствол,

      достал он саблю и стал всех рубать.

      Когда закончил этот бой,

      он окровавленную саблю в ножны и пошёл домой.

      Была зима, сугробов намело,

      а в ножнах сабля в крови́,замёрзла всё равно.

      А он всё шёл домой и путь уже в конце,

      но стая следом и ждут его в Венце.

      Он к сабле, но её не высунуть никак,

      зубами волк вонзаясь в его руку, отрывает тот захват.

      Охотник проведя другой рукой по своему лицу,

      вдруг понял что здесь жизнь его к концу.

      И волчья стая разрывая на куски,

      охотника уволокла в тайгу, в свои кусты.

      И не дай бог кому попасться в их пути,

      они хозяева тех мест, долой курки.

      Долой ребята убивать зверей,

      природа создана не для безумства.

      И в ярости своей уж ты поверь,

      мы в своей дикости доходим до искусства.

      Ведь убивать нам стало верхом совершенства,

      ни жалости ни состраданья, тишина.

      Лишь только выстрелы в лесу и крови тьма.

      Отрубленные головы