Как Москва стала столицей Руси. Иван Яшугин
снуть и последняя искра жизни; к счастию не угасла; имя, бытие сохранилось; открылся только новый порядок вещей, горестный для человечества, особенно при первом взоре: дальнейшее наблюдение открывает и в самом зле причину блага, и в самом разрушении пользу целости». Новый порядок вещей, считал Карамзин, поубавил спеси боярам, которые часто питали княжеские распри, и сильно перестроил психологию представителей всех княжеских родов. История свидетельствует, пишет Карамзин, «что есть время для заблуждений и для истины: сколько веков россияне не могли живо увериться в том, что соединение княжений необходимо для их государственного благоденствия? Некоторые венценосцы начинали сие дело, но слабо, без ревности, достойной оного; а преемники их опять все разрушали. Даже и Москва, более Киева и Владимира наученная опытами, как медленно и недружно двигалась к государственной целости».
Но, согласно Карамзину, здесь и следует искать « в самом зле причину блага, и в самом разрушении пользу целости».
Предложим замечание любопытное, пишет он: «иго татар обогатило казну великокняжескую, исчислением людей, установлением поголовной дани и разными налогами, дотоле неизвестными, собираемыми будто бы для хана, но хитростью князей (от себя добавим, Московских) обращенными в их собственный доход: баскаки, сперва тираны, а после мздоимные друзья наших владетелей, легко могли быть обманываемы в затруднительных счетах…..таким образом мы понимаем удивительный избыток Ивана Даниловича, купившего не только множество сел в разных землях, но и целые области, где малосильные князья, подверженные наглости моголов и теснимые его собственным властолюбием, волею или неволею уступали ему свои наследственные права, чтобы иметь в нем защитника для себя и народа». Так, он говорит, возвеличил Москву Иван Калита, а внук его Дмитрий, дерзнул на битву с ханом.
История не терпит оптимизма и не должна в происшествиях искать доказательств, что все делается к лучшему: ибо сие мудрствование несвойственно обыкновенному здравому смыслу человеческому, для коего она пишется. Нашествие Батыево, кучи пепла и трупов, неволя, рабство столь долговременное, составляют, конечно, одно из величайших бедствий, известных нам по летописям государств; однако ж и благотворные следствия оного несомнительны. Лучше, если бы кто-нибудь из потомков Ярославовых отвратил сие несчастие восстановлением единовластия в России и правилами самодержавия, ей свойственного, оградил её внешнюю безопасность и внутреннюю тишину: но в два века не случилось того. Могло пройти еще сто лет и более в княжеских междоусобиях: чем заключились бы оные? Вероятно погибелию нашего отечества: Литва, Польша, Венгрия, Швеция могли бы разделить оное; тогда мы утратили бы и государственное бытие и веру, которые спаслися Москвою: Москва же обязана своим величием ханам.»
Большую роль в деле объединения отводит историк и церкви, считая, что эта роль также явилась следствием татарского господства: «Одним из достопамятных следствий татарского господства над Россиею было еще возвышение нашего духовенства, размножения монахов и церковных имений. Политика ханов, утесняя народ и князей, покровительствовала церковь и её служителей; изъявляла особенное к ним благоволение; ласкала митрополитов и епископов; снисходительно внимала их смиренным молениям и часто, из уважения к пастырям, прелагала гнев на милость к пастве. Ханы под смертною казнию запрещали своим подданным грабить, тревожить монастыри, обогащаемые вкладами, имением движимым и недвижимым. Владения церковные, свободные от налогов ординских и княжеских, благоденствовали…..народ жаловался на скудость: иноки богатели».
Не мог пройти мимо интересующего всех, а не только историков, вопроса о возвышении Москвы и В. О. Ключевский, тончайший аналитик и глубокий знаток нашей истории (1).
«По смерти Александра Невского (1263 г.) в Москве является младший и малолетний сын его Даниил. С тех пор Москва становится стольным городом особого княжества с постоянным князем: Даниил стал родоначальником московского княжеского дома. Таковы ранние известия о Москве. По ним трудно было бы угадать ее дальнейшую политическую судьбу. Ее судьба представлялась неожиданной и дальнейшим поколениям севернорусского общества. Задавая себе вопрос, каким образом Москва так быстро поднялась и стала политическим центром Северо-Восточной Руси, древнерусское общество затруднялось найти ответ: быстрый политический подъем Москвы и ему казался исторической загадкой» пишет В. О. Ключевский. И дальше говорит, что причины этой загадки кроются в том, что источники зафиксировали уже крупные приобретения, а долгая подготовительная работа осталась незамеченной. По его мнению, действие этих таинственных сил заключалось в экономических условиях, определяющих рост города, в свою очередь зависевших от географического положения края в ходе русской колонизации Волго-Окского междуречья. Он считает что, масса русского населения обосновавшись в центре междуречья долго не имела выхода отсюда, сдерживаемая с севера новгородской колонизацией и её ушкуйниками, которые хозяйничали на этих территориях. С востока продвижение сдерживалось мордвой и черемисами. Запад и юго-запад закрывался усиливавшейся Литвой, собиравшей силы для