Моя душа темнеет. Кирстен Уайт
няньки.
Лада наградила его своим самым холодным и высокомерным взглядом:
– Вас наняли для того, чтобы вы делали, что вам велят.
Наставник, который очень любил свой прямой и безупречный нос, тяжело вздохнул и продолжил урок.
– А теперь на венгерском, – приказала Лада Богдану, быстро и уверенно шагая по коридору. Тырговиште был устроен как великий византийский город: в центре – замок, вокруг него – имения бояр, за ними – дома ремесленников и прислуги, сумевшей заработать себе покровительство, а далее, за массивными каменными стенами – все остальные. В городе дома были выкрашены в яркие оттенки красного и синего, желтого и зеленого. Роскошные цветники и журчащие фонтаны услаждали взгляд. Но всюду проникал запах человеческих испражнений, а кварталы нищих и немощных подползали, казалось, все ближе к цитадели. Лада даже видела, как они строят свои хибары вплотную к стене.
Ладе и Раду не дозволялось находиться за пределами Тырговиште. Каждый раз, когда нужно было уехать из города, их сажали вместе и поспешно провозили по улицам, и им удавалось заметить лишь очертания развалюх, осунувшиеся лица и подозрительные взгляды.
Они жили в замке, который, несмотря на все усилия, не мог тягаться с роскошью Константинополя. В нем было темно и тесно. Стены были толстыми, окна – узкими, коридоры – запутанными. Конструкция замка доказывала, что бассейны, сады и люди в ярких нарядах – ложь. Тырговиште не был блестящей Византией. Да и Византия больше не была Византией. Как и все остальные государства, расположенные так близко к Османской империи, Валахия стала маршевым полигоном для более сильных армий, тропой, которую снова и снова попирали ноги солдат.
Лада приложила руку к стене и ощутила холод, никогда не покидавший эти камни. Замок был одновременно и мишенью, и ловушкой. Здесь она никогда не чувствовала себя в безопасности. По раздраженному тону и напряженному поведению отца она понимала, что он тоже ощущал угрозу. Она страстно хотела жить в другом месте, на лоне природы, под защитой гор, где подбирающихся к ним врагов было бы видно за несколько миль. Где-то, где ее отец смог бы расслабиться и нашел бы время с ней поговорить.
Мимо прошли двое янычар. Это были элитные османские воины, которых мальчишками взяли из других стран в качестве оброка и обучили служить султану и его богу. Янычары о чем-то непринужденно беседовали и смеялись, отчего дрожали их парадные шапки, красно-коричневые с белыми отворотами. Ее отец стремился к тому, чтобы замок был символом власти и силы, но отказывался видеть истинный символизм Тырговиште. Он не давал им власти – а давал власть другим над ними. Они были здесь в заточении, они были заключенными, зависевшими от требований влиятельных боярских семей. Хуже того, несмотря на помазание ее отца в крестоносцы папой римским, они все еще оставались вассальным государством Османской империи. Ради того, чтобы занять свой престол, ее отец пожертвовал богатства, жизни и свою собственную честь османскому султану, Мураду.
На языке их венгерских