Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин. Глен Кук

      1. Распутье

      На перекрестке нас осталось семеро. Мы оцепенело наблюдали за пылью, клубившейся по восточной дороге.

      Необратимость случившегося даже неугомонных Одноглазого с Гоблином парализовала почти на час. Под Маслом заржала лошадь. Успокаивая, он прикрыл ей ноздри ладонью и другой рукой потрепал по холке. Настало время раздумий. Эпоха закончилась – мы достигли ее последней эмоциональной вехи.

      Но вот и пыль исчезла из виду. Они ушли. Запели птицы, напомнив о том, что мы все же остались. Я вынул из седельной сумы истрепанную тетрадь, уселся на дороге. Дрожащей рукой написал:

      Это конец. Мы разделились. Молчун, Душечка и братья Вертуны держат путь к Лордам. Черного Отряда больше нет.

      Однако я продолжу вести Анналы – хотя бы по той причине, что привык это делать за двадцать пять лет и ломать такие привычки трудно. И потом, как знать? Те, кого я обязан вести за собой, могут найти мой отчет интересным. Хоть сердце и остановилось, тело еще ковыляет вперед. Фактически Черный Отряд мертв, но его имя живо.

      А уж мы-то, видят жестокосердные боги, на собственной шкуре испытали могущество имен.

      Я убрал тетрадь в седельную суму.

      – Ладно, что случилось, то случилось. – Стряхнув пыль со штанов, я бросил взгляд на нашу собственную дорогу в завтрашний день. Гряда низких холмов с хохолками зарослей тут и там казалась сплошной зеленой изгородью. – Начинается поиск. До темноты успеем покрыть первую дюжину миль.

      И останется их еще семь или восемь тысяч.

      Я оглядел моих товарищей.

      Одноглазый – колдун, сморщенный и черный, будто пыльная сушеная слива, – старше всех на добрых сто лет. Он носит повязку на глазу и широкополую шляпу из черного фетра. Шляпа, судя по виду, претерпела в жизни бесчисленные невзгоды, однако стойко вынесла все мыслимые и немыслимые унижения.

      Так же, как и Масло, самый обыкновенный человек. Он сто раз был ранен, однако не умер и уже почти уверился в особом благоволении богов к его персоне.

      Обочь Масла – Крутой, еще одна ничем не примечательная личность. И еще один потрясающий пример живучести. Надо же, слезы навернулись на глаза…

      Теперь Гоблин. Что можно сказать о нем? Гоблин – он и есть Гоблин, прозвище объясняет все и в то же время ничего. Это наш второй колдун, маленький и вздорный; запрети ему вечную грызню с Одноглазым, и он тут же свернется калачиком да испустит дух. Видели когда-нибудь лягушачью улыбку? Это Гоблин ее изобрел.

      Мы, пятеро, вместе уже двадцать с лишком лет, вместе состарились и, пожалуй, знаем друг друга даже чересчур хорошо. Мы конечности умирающего организма. Последние из могучих, великолепных, легендарных… Боюсь, сейчас, с нашим разбойничьим обликом, совершенно недопустимым для лучших в мире солдат, мы позорим память Черного Отряда.

      И еще двое. Двадцативосьмилетний Мурген, которого Одноглазый иногда зовет Щенком. Самый младший из нас. Присоединился к Отряду во время нашего бегства из империи. Многопечальный тихоня, неразговорчив, нет у него в жизни ничего и никого, кроме Отряда, но даже в Отряде он одинок – чужой среди своих.

      Как и все мы. Как и каждый из нас.

      И наконец, Госпожа. Настоящая Госпожа, заблудшая Госпожа, прекрасная Госпожа, плод моего воображения, мучение мое. Еще молчаливее Мургена, но тут случай другой – отчаяние. Когда-то она владела всем. И проиграла. И теперь у нее нет ничего.

      Ничего действительно сто́ящего.

      Холодный ветер развеял пыль на дороге к Лордам. Несколько дорогих товарищей ушли из моей жизни навсегда.

      Торчать здесь нет никакого резона.

      – Проверить сбрую! – С этими словами я, подавая пример, подтянул ремни на вьючных животных. – На конь! Одноглазый, поедешь впереди.

      Наконец-то хоть намек на оживление – Гоблин тут же окрысился:

      – Чтобы мне глотать вашу пыль?!

      Если Одноглазый едет первым, значит Гоблин – замыкающий. Наши колдуны – наездники аховые, но они весьма полезны. Когда один прикрывает фронт, а другой – тыл, мне куда спокойнее.

      – Да вроде его очередь или нет?

      – Такие дела, как это, не нуждаются в соблюдении очередности. – Гоблин хотел выдавить смешок, но хватило его только на усмешку – эдакое жалкое подобие всегдашней жабьей.

      Столь же вялой оказалась и реакция Одноглазого. Он тронулся вперед без всяких комментариев.

      Следом, ярдах в пятидесяти, ехал Мурген. Его копье, в двадцать футов длиной, торчало прямо вверх. Некогда на этом копье развевалось наше знамя. Теперь с древка свисают четыре фута рваной черной тряпки. Сплошная символика на разных смысловых уровнях.

      Впрочем, нам и так известно, кто мы. И лучше бы другим этого не знать. Слишком много врагов у Отряда.

      За Мургеном тронулись Крутой с Маслом, ведя на поводу вьючных. Далее – Госпожа и я, тоже с вьючными. Ярдах в семидесяти за нами –