Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура
на охоту и многое другое, что являлось принадлежностью исключительно привилегированного класса.
Часто встречающееся выржение цзюнь цзы, «сын правителя», которое фигурирует в стихах для обозначения главного героя, тоже никак не свидетельствует о рождении этого сборника в недрах «китайской глубинки». А следовательно, ни о каких «3000 стихов», из котрых Конфуций якобы отобрал те 305, которые вошли в существующее собрание, речи быть не может. Подобное сообщение историка Сыма Цяня следует признать позднейшим вымыслом. И это подтверждается содержанием тех стихов, которые мы планируем разобрать в настоящей главе. Это также подтверждают и те строки из Ши цзин, которые Конфуций обсуждает в Лунь юе, и глубинный смысл которых – даже с учетом наводящих пояснений Конфуция! – последующие комментаторы и исследователи никогда не понимали.
Не может быть сомнения в том, что первоначальное число таких стихов было крайне ограниченным, – значительно меньшим, чем тот объем, который мы видим в традиционном собрании. Впоследствии, когда подлинный смысл сборника был уже не совсем понятен, а затем и полностью утрачен, в него стали включать сначала древние Гимны, прославляющие основоположников Чжоу и исторические события, связанные с рождением новой династии, а затем – его дополнили наиболее известными «народными» песнями, не имеющими прямого отношения к духовной практике. К тому времени понимание смысла первоначальных стихов отсутствовало полностью, но отношение к ним, по традиции, продолжало оставаться благоговейным, как к некому бесценному «раритету».
И именно по этой причине какая-то часть иероглифов (особо важных) при переписывании воспроизводилась по-прежнему в той древней форме, в какой эти стихи возникли. Но при этом – что тоже естественно – для того, чтобы хоть как-то объяснить их смысл, этим древнейшим знакам стали приписывать совершенно другие значения, чем те, которые они имели первоначально. И в этом отношении сама технология «понимания» текстов Лунь юй и Ши цзин у комментаторов была одинаковой. Например, иероглиф Жэнь в Лунь юе понимается уже совсем иначе, чем в древности – он означает «человеколюбие», – но при этом он по-прежнему рисуется в своей древней графической форме, где верхняя черта его мнимой «двойки» короче нижней.
Канонизированный Ши цзин состоит из трех главных разделов: Го фэн, Оды и Гимны. Исходя из разумной логики современного представления о поэтических сборниках, раздел «Гимны», прославляющий Вэнь-вана, У-вана и дела родоначальников династии, должен был стоять на первом месте, как самый важный. Но мы этого не видим. И это можно объяснить только тем, что раздел Го фэн (или, иначе, Го фын) является более древним и действительно более важным. В этой последовательности глав Ши цзина, как в зеркале, отразилось неуклонное снижение духовного уровня входящих в него текстов – снижение, которое происходило синхронно с процессом секуляризации китайского общества.
Даже само древнее название этого первого раздела уже никто не воспринимал