Исповедь чародейки. Морвейн Ветер
Мораль империи крепла и снова слабела, принимая то одну форму, то другую. Законы не всегда следовали за ней.
В те дни, когда я попала в дом Ночного Ворона, гаремы не были чем-то обычным – ни для женщин, ни для мужчин. И в то же время разговоров о том, как проводят досуг за высокими заборами, защищёнными магическими куполами, самые влиятельные лица Аустрайха, было немало. Даже до Академии доходили некоторые из них.
Потому я не была удивлена самим фактом того, что у принца Ворона несколько женщин. Куда сильнее меня поразило, что мне предстояло стать одной из них.
И в то же время недолгая радость от того, что он забирает меня в свой дом, стремительно тускнела. Я смотрела на всех этих девушек – ничего не знавших о магии, никогда не читавших книг – и понимала, что, несмотря на все свои познания и таланты, я не ровня им.
Так же и они смотрели на меня. С тенью высокомерного презрения. Как коллекционер смотрит на редкого жука.
В первый же день меня отправили в купальню, и почти что час я просидела, отпаривая кожу, которая Хасану показалась недостаточно нежной.
Затем меня уложили на живот на скользкую холодную скамью абсолютно обнажённой и намазали какой-то липким, но весьма приятно пахнущим густым сиропом. Через некоторое время, когда сироп застыл, его начали снимать – вместе с прилипшми к нему волосками. Это оказалось не самой приятной процедурой…
Мои волосы заново постригли, сделав чуть короче у лица, но Хасан всё равно не был удовлетворён. Он недовольно прицокивал языком, приподнимая то одну, то другую прядь, и наконец отдал наказ натирать их какими-то разноцветными жидкостями по утрам. Флакончики с этими таинственными эликсирами мне выдали тут же, и, едва оставшись в одиночестве, я открыла один из них и принюхалась.
Запах был мне незнаком, хотя большинство магических зелий я определяла с одного вдоха уже тогда.
Я надеялась, что остаток дня мне оставят, чтобы разобрать те немногие вещи, которые я смогла привести с собой – сменный плащ, сумку с травами и несколько книг – но сразу же после обеда, состоявшего почти из одних только овощей, ко мне привели галантерейщика.
В тканях я не понимала ничего, потому большую часть приобретений сделал за меня Хасан и тут же приказал слуге передать одной из наложниц, чтобы позанималась со мной.
Наконец последние приготовления были закончены, меня укутали в шелка и парчу, и снова в сопровождении Хасана я двинулась к селамлику.
На сей раз в покоях моего нового господина было множество людей. Сам он сидел в небольшом алькове, сооружённом из цветных покрывал.
Я невольно залюбовалась красотой его лица и чёрными завитками волос, обрамлявшими виски. Можно было подумать, что дело всего лишь в том, что я почти ещё не знала мужчин тогда – но нет, даже сейчас я с уверенностью могу сказать, что он – красивейший из мужчин. И даже годы спустя это лицо не давало мне покоя ни наяву, ни во сне.
Он