В могиле не опасен суд молвы. Алан Брэдли
до того, как отец вернется в Букшоу из Лондона.
При этой мысли у меня сжалось сердце.
– Надеюсь, камера не пострадала, – сказал Хоб, – иначе Пиппин убьет меня, когда вернется домой.
«Пиппин? Что за Пиппин?» – подумала я и вопросительно подняла брови.
– Мой брат, – объяснил Хоб. – Он летчик. Маршрутная съемка. Он фотографирует северную Канаду для геологической экспертизы. Летает на «спитфайре». Это его камера. Я позаимствовал ее для эксперимента.
Я видела гордость в глазах Хоба.
Отраженная в полированной поверхности гроба, камера имела неземной вид: странный научный аппарат с другой планеты, возможно, предназначенный для того, чтобы следить вездесущим оком за нашим отсталым миром.
И в то же время это был совершенно обычный «кодак» модели «Брауни шесть-двадцать». Они встречаются на каждом шагу. Каждый турист в любой английской деревеньке ходит с таким фотоаппаратом на шее, неистово фотографируя все подряд: старинные дома, амбары для десятины и каждую попавшуюся на пути утку.
Но эта камера отличалась от других. В спуске затвора была просверлена крошечная дырочка, к которой крепилась рыболовная леска, проходившая через медные кольца на боку камеры.
– Ты поняла, что это? – спросил Хоб, переступая с ноги на ногу от волнения.
– Кабель, – ответила я, – разновидность дистанционного управления.
– Воздушная фотография! – воскликнул он, не в состоянии и дальше сдерживаться. – Я сам это сделал! Тебе нравится?
– Поразительно, – сказала я, чувствуя себя намного старше, чем на самом деле. – Потрясающе!
Хоб купался в лучах моего одобрения, и в тот момент я поняла, что у него мало друзей.
– У меня есть идея, – сказала я. – Давай отнесем пленку химику в проявочную. Я отдам ее от своего имени, а ты вернешь камеру брата на место. Он никогда не узнает, что ты ее брал.
– Ты гений! – воскликнул Хоб, и я вынуждена была согласиться.
Через несколько секунд катушка оказалась в моем кармане рядом с платком и тем, что выкашлял труп Орландо.
Я мысленно похлопала себя по спине. В этот момент дверь в дальнем конце чердака тихо распахнулась и явился человек, с ног до головы одетый в черное. Видимо, он смазал сапоги маслом. Даже мой чуткий слух не уловил его приближения.
Он удивился нам почти так же, как мы ему.
– Хоб! – сказал он. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты играешь во дворе. Кого ты привел к нам домой?
Я избавила Хоба от необходимости объясняться. Сделав аккуратный шаг вперед в лучших традициях леди, я протянула ладонь и обменялась с незнакомцем рукопожатием.
«Удивительно сильные руки для гробовщика», – отметила я. Хотя, если подумать, ему приходится ворочать мертвые тела, словно мешки с картошкой.
Он был одет в чистый, но поношенный костюм с потрепанными манжетами. «Постоянно трутся о гроб, – подумала я. – Честный рабочий».
– Я Флавия де Люс, сэр, – представилась я. – Хоб немного повредил своего воздушного змея, и я помогла