Рождение в Мексике. Повесть в рассказах. Елена Андрианова
ной издательской системе Ridero
Собачий сёрф-трип1
Ваня, наконец, причмокнул крайний раз и уснул. Настя поцеловала его в крошечный сморщенный лобик. Перевела взгляд на мужа. Хорошо бы Ваня дал ему поспать ещё хоть час. Было темно: пять тридцать на часах. И только за пальмой в отрытом окне, шелестевшей листьями от набегавшего ветерка, начинал алеть краешек неба.
Натянув сарафан, она бесшумно слетела вниз по лестнице. Хотелось кофе, но времени варить его уже не было. И, открыв запираемую на ночь дверь во внутренний дворик, Настя прошмыгнула мимо спальни Маркоса к туалету, где стоял в углу их бесстрашный обшарпанный малибу2. Совсем недавно спальню Маркоса обчистили. Воры унесли телефоны и ноутбуки. А малибу остался. С доской под мышкой Настя обратно через дом вышла теперь в наружный двор с кактусами. Большая бледно-зеленая игуана с наполовину затянутыми плёночками зрачками глаз уже медитировала на высокой каменной ограде их Las Tres Palmas, вполоборота к ней.
Настя распахнула тяжёлую кованную чёрную дверь. Пыльная calle [улица. – пер. исп.] Карло Алехандра, что направо, что налево, сколько хватало её близоруких глаз, была совершенно пуста. Только напротив, между кадушек с цветами рыхлила землю курица, да певуче свистали, обмениваясь утренними новостями, местные черные длиннохвостые вороны. Боже, неужели Табата уже уехала?
Тут показалось облачко пыли, и скоро рядом затормозила серая тойота. С переднего сиденья сияла улыбкой Табата. С заднего сиденья Настю в упор рассматривали четыре собаки. Табата вышла, чтобы закрепить малибу к своему торчащему из окна шортборду3. Стоило дверце распахнуться, как на землю плюхнулись, усиленно водя хвостами, сразу две собаки и ринулись помечать ближайшие деревья. Только через пять минут гавканья, лая, визгов и криков «come back», собаки, Настя и серф были водворены в машину.
Поехали. Настя, стиснутая тремя псами, везла на своих коленях увесистый зад четвертой собачьей дамы, боксера Лаши. Одну лапу с растопыренными когтями Лаша при этом держала на отлете, будто просила сделать ей маникюр.
Они выехали на carretera [шоссе. – пер. исп.] и, громыхая через топи (лежачих полицейских), мимо спущенных ещё жалюзи магазина Руби помчались по высокому мосту над ослепительно разливающейся во встающем солнце, прежде чем сузиться и узкой змейкой добраться до океана, рекой.
У Насти всё дрожало, переливалось внутри. Она, мама троих детей, едет на сёрф-трип!
С Табатой они познакомились по дороге на закат к Ла Пунте. Муж её, Максим, нёс малибу. Настя – свой живот (Ваня тогда ещё наслаждался эдемом единства). Вика и Ярик убежали вперёд в поисках зеленых ящериц. Это произошло у отеля, внутри которого на стене висел кусок дерева, обточенный океаном в фигуру морского конька. Дощатая синяя палатка, до этого заколоченная, вдруг оказалась открыта, украшена симпатичными гирляндами из раковин и уютно светящимися фонариками. Из неё выносил на улицу пластиковые столы молодой чернобородый человек. А в широко открытом проеме палатки нарезала авокадо девушка. Вьющиеся светлые волосы, белая майка, не скрывающая татуировку в виде морского конька на загорелой левой лопатке. За босые ноги с округлыми тоненькими лодыжками держался малыш с очень серьёзными, чёрными глазами.
– Hola – сказала Настя.
– Hola – девушка в палатке обернулась.
– Что вы готовите?
– Буррито! Porfabor!
В тот же вечер они поужинали у Табаты с Алехандро, и тут же пригласили молодую семью к себе в гости. «Hola, Ermosa» или «Buenas Dias, Mammita» – здоровалась теперь с Настей Табата из палатки каждый раз, когда они шли к океану и улыбка её сияла! Вечерами, с четырёх до одиннадцати вечера Табата готовила буррито, а утром – серфила. Она вставала в пять утра и ездила на Ла Барру. Настя только мечтала попасть в это удивительное дикое место, где полно птиц, и на волнах можно увидеть китов и касаток! И однажды, спустя месяц и неделю после рождения Вани и три недели как она сама вновь начала серфить, попросила:
– Табата, возьми меня с собой на Ла Барру. Обещаю, не буду мешать. Мне бы просто посмотреть, как ты катаешься. Поплавать рядом!
Они уже давно свернули с carretera на узкую сельскую улицу. Еще один поворот, и вдоль помчалась река в густых зарослях. Наконец, машина припаркована под раскидистым деревом у большого недостроенного здания. Наверху его сидели стервятники, похожие на жирных больших кур, только с длинными голыми шеями. Отсюда начинался длинный песчаный пляж.
Табата налила крепкого, ароматного кофе из термоса. Они выпили по глотку, взяли доски и пошли. Через несколько десятков шагов речушка, текущая справа, неожиданно преградила путь. Настя некстати вспомнила про крокодилов, живущих в речке в Ла Барре. Но Табата уже с разбегу бросилась животом на доску и поплыла. И оставалось только повторить её маневр, гребя бок о бок с пыхтящей Лашей! Выйдя, они вскарабкались на холмик и…
По длинной косе им навстречу быстро поднималось солнце. А слева в речке множество островков хлопало
Сёрф-трип – путешествие в место, где можно покататься на сёрфе. Как правило, сёрф-трип – это путешествие в новое, незнакомое для вас место, не там, где вы катаетесь обычно.
Малибу – толстая, устойчивая, средней длины, серфовая доска с закруглённым носом для начинающих и продолжающих сёрферов. На ней проще вставать и выгребать на волну, чем на шортборде, но она хуже маневрирует.
Шортборд (букв. пер. с англ. – короткая доска). Шортборды выбирают опытные сёрферы, потому что эти доски очень маневренные и быстрые, ими легко управлять, но они тонут и на них тяжело выгребать на волну.