Весенние каникулы Дьявола на Лазурных берегах. Andre Lwow
сам. Он очень вежлив, стучит в дверь, звонит в колокольчик, вежливо подходит и, в конце концов, он приходит со своими друзьями. Важно быть умным и иметь способность различать ложь сатаны. Вы не можете спорить с сатаной».
Некоторые имена и события в произведении изменены до неузнаваемости или частично вымышлены, и любые совпадения с реальными людьми и событиями – чистейшая случайность…
Глава 1. Магистр
В одном убогом по французским меркам доме престарелых, коих сотни, а может быть, и тысячи разбросаны по городам и деревням провинции, на больничной койке по стойке смирно лежал почтенный старец с печатью смерти на застывшем каменном лице, потрескавшемся от времени, землистого оттенка, и, регулярно выпуская из проваленной груди со свистом вылетающие выхлопные газы и вздыхая тяжко, думал о прошедших днях своих, которых ему точно не вернуть. Тогда как молодая и красивая особа в розовой тунике с глубоким декольте, слегка приподнимая над мягким табуретом свой стройный, изящный и гибкий стан, плавным жестом выхоленной белой руки, усыпанной перстнями с драгоценными камнями, вальяжно перелистывала перед его увядшими глазами рукописные страницы фолианта, сшитого суровой ниткой из почерневших у краев страниц старинного пергамента с мануфактуры древнегреческого города Пергамос, известного своей продукцией уже с седых времен.
И кто бы мог подумать, что этот странный постоялец захудалого приюта был всего лишь навсего гроссмейстер ордена Золотых и Розовых Крестов и благороднейшего ордена Подвязки, как впрочем, и других известных орденов, разбросанных по миру. Еще не так давно его адепты, начиная с голубокровных королей и заканчивая простолюдином Жаком, что когда-то из плебса был взращен, общались с ним как с богом, восклицая: «О, гроссмейстер Полюс!»
Прожив гораздо больше, чем обычно отведено простому смерду, гроссмейстер начал наконец-то умирать, а умирал он долго, страшной смертью, и все из-за того, что бурно прожитая им жизнь не способствовала спокойному переселению его души в миры иные, и он еще цеплялся за нее как только мог, при этом не гнушаясь колдовства да и других приемов из тех, что пострашнее упырей, вампиров, вурдалаков и прочего, чего на свете как бы и не существует!
Увидев пред собой пришедших навестить его в аду принцессу Жанну и ее Бориса, старик внезапно ожил, и было видно, как несказанно он им рад. Свой искривленный от страданий рот с бескровными губами, казалось, нарисованными кем-то химическим карандашом, он растянул в подобии улыбки и хриплым голосом приветствовал гостей:
– Добро пожаловать! Хоть кто-то навестил меня сегодня. Ей-богу, тошно здесь, но благо, что любезная Марго меня хоть как-то отвлекает от жутких мыслей… – И без стесненья он заплакал, задыхаясь в бессильных слезах.
– Как чувствуете вы себя, магистр Полюс? – по-театральному вежливо спросила его принцесса Жанна, в напряжении стараясь улыбнуться, но в итоге выдавила только жалкую гримасу на своем не по годам морщинистом лице, покрытом толстыми слоями дорогих кремов и белой пудры.
Магистр знал о том, что эта ведьма Жанна любила задавать подобные вопросы своей подруге, известной в свете как принцесса Грейс, той самой, что была замужем за старым принцем Монако и глупо нашла смерть свою в автомобильной катастрофе на виражах дороги в сторону Тюрби. Нервно запинаясь, он ответил ей с присущей ему лишь прямотой и в легкой поэтической манере:
– О! Милочка моя, хоть я и не еврей, но вам скажу, как в анекдоте седой раввин соседям отвечал: «И не дождетесь!»
– О, магистр, неужто вы могли подумать, что в пожеланиях моих скрывается подтекст? – воскликнула все в том же духе принцесса Жанна. – Я всей душой любила Грейс и вам клянусь всем, что у меня еще осталось, – узнала с опозданием о том, что муж ее из ревности в то утро заказал.
Сказав все это, Жанна, странно улыбнувшись, в заключение дала ему один совет:
– А вам, магистр, и не стоит моих проклятий опасаться, ибо нет и не было у вас жены неверной да и вообще ведь не было жены, как впрочем, и детей, прижитых от голливудского актера или от соседа, а потому и параллель здесь с заказным убийством моей подруги, милой Грейс, скажу вам прямо, будет явно неуместна! Кому быть суждено повешенным, тот точно не утонет, но вам и та, и эта гибель точно не грозят. Потому живите счастливо и долго, мой друг гроссмейстер! – Выдавив все это на одном дыхании, она пыталась снова улыбнуться, но у нее не вышло ничего, и великий Станиславский, будь он жив, сказал бы ей:
– Увы, мадам, я вам не верю!
Стоит должное отдать магистру за все его великое терпенье выслушать столь сногсшибательный и нудный монолог язвительной принцессы Жанны, ибо он ее никак не перебил, хотя, быть может, на какое-то мгновенье впал в беспамятство и потому ехидства гиены подлой просто не услышал, но неожиданно он подал слабый голос:
– О, Жанна, если верить русским, то простота порою хуже воровства, тогда как вы желаете мне счастливо и долго жить здесь, на больничной койке в ужасном доме престарелых… Да и вопрос ваш глуп по сути! – И явно подражая ей, он произнес писклявым голоском: –